В воскресенье, на 52 году жизни скоропостижно скончался протоиерей Всеволод Чаплин. Пожалуй, одна из самых резонансных и противоречивых фигур в Русской Церкви последнего времени. И, естественно, после его смерти в публичной сфере, в социальных сетях поднялся прямо-таки шквал обсуждений фигуры покойного. Либеральная общественность с хорошими лицами вполне естественно и в своей неподражаемой людоедской манере пляшет на костях, называя отца Всеволода мракобесом, фанатиком, а то и просто «верующим в очень ветхозаветного, жестокого Бога». В общем-то, пожеланий «гореть в аду» от этой «почтеннейшей публики» тоже полно. Но, право слово, к такой реакции проповедников гуманизма, прав, свобод, демократии и либерализма все уже давно привыкли. И всё это форменное беснование уже не вызывает какой-то бурной реакции. С другой стороны, есть немало и тех, кто, при всем несогласии со взглядами покойного протоиерея, отзывается о нем как о достойнейшем человеке. И, право слово, понятно и это самое несогласие. В послание несколько лет отец Всеволод высказывался весьма жестко, вполне однозначно и по самым резонансным темам. Сергей Минаев, к примеру, в своем телеграм-канале пишет: «Отец Всеволод, вас большинство запомнят, как последовательного борца с геями, Пуси Райот, современными художниками и прочими бесовскими силами (в вашем понимании). А для меня вы всегда были прекрасным литератором, любителем хорошей музыки и крайне интересным собеседником. При всей разности наших с вами позиций — мы всегда умели поговорить. Жалко, что не успели сделать совместный проект для ютуба. Покойтесь с миром». Максим Шевченко в общем-то так же отзывается о покойном, добавляя только про некий «надлом» и «оппозиционность» отца Всеволода по отношению к Московской Патриархии в последние годы. Но можно ли говорить про «оппозиционность» в Церкви, где уже пару тысяч лет «надлежит быть ересям между вами, дабы открылись между вами искусные»? Так или иначе, даже те, кто не соглашался со взглядами отца Всеволода, говорят о том, что в своих воззрениях он был предельно искренним и не лицемерным человеком. Он верил в то, что говорил. А в наши времена пост-правды — это дорогого стоит. Во многом, наверное, за резкость и категоричность этих высказываний в 2015 году отец Всеволод был снят с должности главы Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества. Но, с другой стороны, резкость высказываний — это ещё не ересь и не раскол, а потому никаких канонических прещений в его адрес принято не было. Он не был запрещен в служении, а продолжал в последние годы своей жизни настоятельствовать в храме Преподобного Федора Студита в Москве. Где, отслужив Литургию, собственно, и умер. Такая смерть с точки зрения христианского мировоззрения тоже в общем-то показательна. Умереть на своем приходе, отслужив Богу, тихо и мирно, на лавочке, выполнив свой долг священника — это ведь действительно христианская смерть. И в пространстве православных символов, которые касаются и окончания земной жизни человека, для христианина такая смерть показательна. Потому что «в чем застану, в том и сужу». А отца Всеволода Бог застал аккурат после служения Ему, после исполнения Таинств. В своей церковной общине. Так что, есть мнение, что отец Всеволод отправился совсем не в ад, как того хотелось бы особо человеколюбивым людям с хорошими лицами, а в прямо противоположном направлении. Но это уже, конечно, сугубо частные измышления. Не претендующие на сотериологическое богословие. Собственно, беснование либеральной общественности тоже понятно. Отец Всеволод, если уж говорить о политике, был матёрым государственником, консерватором, да и, наверное, «православным фундаменталистом». Фундаменталистом от слова «фундамент», учитывая то, как твердо и бескомпромиссно он стоял на своих позициях и насколько прямо он эти позиции публично излагал. Наверное, он был государственником даже большим, чем само по себе наше государство. А оттого нелюбим он был не только либералами, но и многими умеренными в своих воззрениях лоялистами, да и некоторым числом православных христиан. Но помимо этих людей есть сотни и тысячи тех, кто искренне скорбит о смерти отца Всеволода и выражает эту скорбь публично. И это разномыслие в оценках жизни покойного ныне протоиерея в общем-то характеризует и масштаб его фигуры и, собственно, тот резонанс, который он вносил в публичную православную, а иногда и политическую жизнь всей нашей страны. Но каждому Бог отмеряет свой срок, а потому упокой, Господи, иерея твоего Всеволода, прости ему согрешения вольные и невольные и помяни во Царствии Твоём. Фотогалерея 37 _