Событие дня:
Москва C
Конфликт между Пекином и Вашингтоном продолжает обостряться. Формальным поводом для взаимных обвинений сегодня является происхождение нового коронавируса COVID-19 и действия властей обеих стран по противодействию ему. Белый дом полагает, что руководство КНР если и не причастно к созданию или утечке вируса из биолаборатории, то точно виновно в сокрытии информации о масштабах эпидемии, а также о летальности и скорости распространения инфекции.
С соответствующими заявлениями уже выступали представители разведсообщества США. А на днях госсекретарь Майк Помпео озвучил официальную позицию Соединённых Штатов: они якобы располагают доказательствами, что по крайней мере сокрытие фактов со стороны КНР имело место. Ранее президент Трамп высказал свою точку зрения: Пекин мог остановить пандемию, но ничего для этого не сделал. Или сделал недостаточно. А значит, он виновен в сотнях тысяч смертей и экономическом ущербе, нанесённом всему миру.
Стоит отметить, что ранее подобного рода обвинений и претензий одних стран к другим не высказывалось. Более того, для их подкрепления не использовались данные разведки. Да, американские спецслужбы ещё в 2018 году говорили и о якобы неготовности Китая к следующей пандемии коронавируса (первая, напомню, была в начале 2000-х, и после неё власти Поднебесной заверили весь мир, что такого более не случится), и о «подозрительной активности» в его биолабораториях, в том числе в городе Ухань. Однако почти все эти исследования были международными, так что в них в той или иной степени принимали участие в том числе и американцы.
Проблема в том, что беспристрастное и независимое расследование провести некому. Можно было бы попытаться обсудить реформу ВОЗ «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами», вот только Вашингтон уже объявил о прекращении её финансирования в связи с её «коррумпированностью» и «прокитайской позицией». Соединённые Штаты собираются «разобраться» с Пекином без посредников-либо посредством санкций, либо применив экстерриториальное американское правосудие.
Китай в ответ намекает на причастность американских военных и спецслужб к пандемии, активно пропагандирует свои успехи в борьбе с COVID-19, быстрое постэпидемическое экономическое возрождение и помощь другим странам. Кроме того, Пекин на официальном уровне заявил о своей обиде на Вашингтон и некоторые европейские столицы за обвинения в «заражении всего мира», подозрения в непрозрачности и рассуждения о «ненадёжности» китайских протоколов в части биозащиты.
Речь идёт именно об обиде. Причём не только на уровне руководства — это чувство сегодня разделяют многие китайцы, особенно следящие за политикой. Мол, мы вам помощь, а вы нас третируете! Это расизм! Стоит отметить, что подобное определение китайские товарищи явно позаимствовали у американских либералов. Именно из конгресса США (разумеется, из рядов демократической оппозиции), а не из Пекина впервые прозвучал тезис о том, что обвинения в адрес КНР являются «расистскими».
Если исходить из этого тезиса, то любой конфликт на уровне суверенных государств является проявлением или расизма, или какого-ибо другого нехорошего чувства.
Достаточно вспомнить, что усилия Владимира Путина по консолидации российского общества, развитию суверенных индустрий и защите исторической правды как минимум с 2007 года даже в серьёзных американских политических изданиях назывались «национализмом». Заметим попутно, что и товарища Си до середины 2018 года в глобальных либеральных СМИ называли «представителем националистического крыла КПК».
Правда, в январе 2017-го, когда на пост президента США заступал Дональд Трамп, председателю КНР на форуме в Давосе даровали титул «царь глобализации». Но очарование очень быстро прошло. Прежде всего потому, что либерал-глобалистская модель дала течь и стала быстро погружаться на дно, а Китай заявил своё право на «перепрограммирование» мирового порядка.
О том, что противостояние «града на холме» и Поднебесной, а также отношение к этому противостоянию других центров силы в ближайшие десятилетия будут определять эволюцию хозяйственных механизмов по всей планете, а также системы международных отношений, я уже рассказывал читателям RT. Эта борьба обещает быть жёсткой и бескомпромиссной. Вроде как иначе и быть не может.
Тем не менее многие эксперты утверждают, что столь быстрого разделения двух держав, связанных экономическими и политическими связями, случиться в ближайшие годы не может. Две державы попросту не смогут прожить друг без друга.
Что ж, давайте взглянем на эти предположения с исторической ретроспективы. Когда-то казалось, что СССР и США никогда не будут конфликтовать друг с другом, а если и будут, то по мелочам. В 1920–1930-е годы Советский Союз всё еще находился на периферии мировой политики. За его потугами построить современные индустрии и инфраструктуру мало кто следил. Однако Соединённые Штаты активно сотрудничали с Москвой даже до того, как между двумя странами были налажены дипломатические отношения. Товарищ Сталин появлялся на обложках журнала Time как лидер быстро модернизируемого государства.
В те годы в СССР работали как минимум 400 тыс. американских инженеров, рабочих и бизнесменов. И первые валютные магазины (они честно назывались «Для американцев») появились именно тогда. Широко разрекламированные в советских фильмах и хронике тракторы «Путиловец» (он же Fordson), легендарные «полуторки» (они же «ГАЗ АА», они же Ford AA) — всё это пришло из Америки. Равно как и турбины производства корпорации General Electric для Днепрогэс. И это были не просто поставки готового товара. Почти все они сопровождались трансфером технологий. Вашингтон (равно как и Лондон, и Париж) не считал его опасным — конкурента в Советской России не видели.
Чуть позже, в 1940-е, отношение к СССР стало ещё более «нежным». В 1941–1942 годах в американских кинотеатрах перед просмотром кинофильмов (прямо как в Советском Союзе) показывали ролики о героическом сопротивлении РККА германскому вторжению. По сути дела, советские успехи вовсю рекламировались в США. Ленд-лизовские поставки отправлялись с помпой.
Летом 1944-го (почти за год до Победы) было заключено Бреттон-Вудское соглашение, где Москва и Вашингтон выступали в качестве основных застрельщиков новой мировой финансовой системы. Британия, Франция, а также другие страны согласились участвовать в нём только потому, что Советский Союз и Соединённые Штаты озвучили свою солидарную позицию. И без Бреттон-Вудса невозможно представить себе Ялту 1945-го.
Предполагалось, что Советский Союз не просто партнёр по антигитлеровской коалиции (а именно она тогда правила миром), а «неизбежный партнёр» по новому миропорядку.
Весь устав ООН (а позже и «ядерного клуба») был выстроен под сотрудничество пусть разных, но дружественных друг другу держав. Но было ли такое отношение к Москве искренним? Что ж, со стороны Франклина Делано Рузвельта — возможно. Но остальные западные лидеры попросту испугались неожиданного возникновения на мировой арене нового центра силы.
В сентябре 2019 года об этом довольно откровенно написал на страницах издания The National Interest публицист-международник Майкл Пек. По его мнению, именно Вторая мировая война сделала из СССР сверхдержаву. И западная элита не смогла с этим смириться. Уже в феврале 1946 года из американского посольства в Москве в Вашингтон пришла печально знаменитая «длинная телеграмма» спецпосланника Джорджа Кеннана, в которой утверждалось, что единственный способ взаимодействия с Москвой — сдерживание.
Это было ещё до фултонской речи Черчилля и обнародования доктрины Трумэна. Появление новой силы со своими представлениями о мироустройстве «внешнеполитическими профессионалами» было сочтено принципиально опасным. И тогда началась холодная война.
Я понимаю, что все аналогии хромают, но примерно то же самое произошло во взаимоотношениях США и КНР. В 1970-е президент Ричард Никсон и его внешнеполитический гуру Генри Киссинджер начали сближение с Китаем. Через 20 лет Поднебесная была уже давно на ножах с СССР и являлась быстро растущей фабрикой вещей для Соединённых Штатов и Европы. Когда в 2001 году Китай вступил в ВТО, многим западным (и не только западным) стратегам казалось, что взаимная зависимость Вашингтона и Пекина такова, что разорвать их экономический союз (часто называемый «Чимерика») попросту невозможно.
Тем не менее уже во время кризиса 2007–2009 годов выяснилось, что Поднебесная слишком сильна и чужеродна для коллективного Запада, чтобы и дальше спокойно смотреть на рост её влияния. Китай оказался одним из бенефициаров окончания холодной войны на условиях «глобального начальства». Его очень любили в Вашингтоне, Брюсселе и прочих евроатлантических столицах за «верность идеалам глобализации», но ровно до того времени, когда он стал экономической сверхдержавой с собственными геостратегическими интересами.
Пекину повезло в том смысле, что администрациям Клинтона, Буша-младшего и Обамы попросту не хватило ресурсов и времени для начала новой холодной войны, на сей раз — с Китаем. То с Белградом надо было разобраться, то с Багдадом…
Но уже на втором сроке Обамы была анонсирована так называемая стратегия «тихоокеанского разворота», то есть переключения военной и экономической мощи США с Ближнего Востока на АТР, где ключевым игроком является Китай. Его заметили, оценили и стали превращать во врага.
Само собой, победи на выборах 2016 года Хиллари Клинтон, столь жёсткой атаки на Пекин не случилось бы. Точнее, она случилась бы позже. Точно так же, как если бы на предвыборной партийной конференции демократов 1944 года в вице-президенты был выдвинут не Гарри Трумэн, а Генри Уоллес, в СССР ещё долго не видели бы врага. Ну как — долго… Лет десять максимум.
И конечно же, не случись коронавирусной пандемии, события в самом начале 2020-х развивались бы куда медленнее. Но произошло то, что произошло. Возможно, если президентские выборы 3 ноября этого года выиграет Джо Байден, в ясно обозначившемся конфликте наступит стратегическая пауза. Но возврата к прошлому уже не будет. Противостояние неизбежно. И всем странам мира, включая Россию, придётся принимать это в расчёт.
Сегодня всем бы хотелось предсказать и исход этого конфликта, и его длительность. Но это уже совсем другая история…
Источник
