Событие дня:
Москва C
Фестиваль юмора, ставший одной из визитных карточек Одессы, проводившийся с 1972 года, в 2014-м впервые не состоялся. С формулировкой «в связи со сложной обстановкой в стране».
2 мая 2014 года жемчужина у моря вдруг почернела от скорби.
Я хорошо помню тот день. Часов в семь утра меня разбудил звонок редактора: срочно делай материал по событиям в Одессе!
Я с трудом продрал глаза, уставился в монитор и просто обомлел: сожженный Дом профсоюзов, Хатынь, горы трупов. Я тут же связался с друзьями-одесситами — они сказали, что погибших намного больше, чем заявлялось официально. Разумеется, друзья были там — в эпицентре.
Один из них рассказал, что на Греческой начались столкновения одесситов с собранным со всей Украины «десантом» нацистов и футбольных фанатов — в тот день должен был состояться матч местного «Черноморца» с «Металлистом», и агрессивно настроенные болельщики враждующих клубов объединились, чтобы подавить протест Одессы против новых украинских властей.
Мой друг отправился на Куликово поле, где уже несколько месяцев собирался местный Антимайдан и сторонники сближения с Россией. Туда же пришли враги. К тому моменту там были всего сотня-полторы защитников Одессы. Первым делом отправили по домам стариков и женщин, вернее, попытались — многие не желали уходить. Наспех построили баррикады, взяли в руки палки и камни, приготовились обороняться. К моменту появления врага на площади собралось уже человек 250–300, ждали еще подкрепления с Греческой. Оттуда к своим в итоге пробилось лишь 15 человек.
«Фанатье», «сотни» с «Майдана» были вооружены битами, цепями и огнестрелом. А у защитников Куликова поля выходил один человек на метр баррикад, которые в итоге сузили до крыльца Дома профсоюзов.
Куликовцы решили сбиться под здание. Потом их пытались обвинить в том, что они специально завели людей в ловушку, но это ложь. Есть видео, на котором депутат облсовета Вячеслав Маркин, который в итоге погиб там, выходит на трибуну с микрофоном и матом орет на женщин, чтобы те уходили. Но женщины уходить отказывались, в итоге в суматохе их стали отправлять внутрь здания, чтобы они не мешали обороняться.
Хлипкие баррикады никуда не годились. Один человек с опытом сразу сказал: «Ребята, вы понимаете, что нам тут всем конец?». И сам убежал.
Когда нападающие подошли к крыльцу, легко пройдя через баррикады, в них полетел град камней. Ответили выстрелами из охотничьих карабинов типа «Сайга», которые от настоящих автоматов отличаются лишь тем, что очередями не стреляют. Под огнем защитники Куликова поля отошли внутрь здания. Появились первые потери. К окнам было не подойти — туда тут же летел град пуль и коктейли Молотова.
В ответ одесситы кидали камни, пока те не закончились. В ход пошли куски стекла и все, что нашли в здании. А нападавшие уже проникали в здание, распыляли внутри газовые баллончики. Вскоре полыхнуло пламя.
Дальше начался настоящий ад: все метались по этажам в поисках своих, продираясь через клубы дыма. Нашли «чистое» окно, повыбивали все стекла и просто дышали воздухом. А внизу уже стояли нацисты и кричали: ну, давайте, выходите!
В тот момент защитники Одессы не знали, что происходит в соседнем крыле или этажом выше или ниже: кто там — свои или чужие. А чужие вскоре начали врываться внутрь.
«Выводите женщин, мы их трогать не будем, мы сами местные», — потребовали они.
«Местный, ты с какого района?» — отвечали знавшие в лицо всех немногочисленных местных наци одесситы. В ответ: «Будешь выступать, мы вообще тебя убьем!»
Женщин спасали через окно второго этажа — помог пожарный — подставил лестницу. Он же попытался защитить и остальных, когда те вышли, решив, что это будет хоть какой-то шанс спастись. Но на выходе их ждали.
Моему другу повезло: для них милиция сделала коридор, что не спасло их от избиений — сквозь оцепление то и дело прорывались молодчики, избивали лежащих на земле людей цепями и палками, заставляли целовать украинский флаг. Никого уже не смущал факт, что милиция присутствовала там, но не пыталась остановить бойню. Хвала тем сотрудникам, кто хоть как-то попытался спасти одесситов. Впрочем, что могли сделать пара десятков милиционеров против сотен вооруженных и мотивированных на насилие нелюдей?
Но повезло не всем. Весь мир облетели кадры, на которых люди выпрыгивают из окон, спасаясь от пламени. А внизу их забивают насмерть палками нацисты. Такая судьба постигла активиста местной антифашистской организации «Боротьба» Андрея Бражевского. Ему было 27 лет.
Моего друга и его товарищей милиция вывезла из этого ада, привезли в райотдел, там один из командиров сказал им: «Мужики, держитесь! Мы морально с вами, но видите, мы ничем не можем вам помочь, у нас вообще приказ всех вас тупо арестовывать».
Сколько тогда погибло людей — трудно сказать. Официально — 48, по свидетельствам моих друзей, присутствовавших там, — больше сотни. Причем треть точно погибла не от пожара, а от огнестрельных ранений. Тому же Бражевскому в свидетельстве о смерти написали, что он разбился, выпав из окна. Хотя в реальности он просто сломал ногу — на земле его добили.
Разумеется, это страшное злодеяние не расследовано до сих пор. Причем виновными сразу объявили «куликовцев». На следующий день толпа одесситов силой вызволила арестованных защитников города, милиция просто побоялась им противодействовать.
Но на скамье подсудимых в итоге не оказалось ни одного из нападавших — только местные пророссийские активисты и приехавшие на помощь добровольцы.
Через три года суд оправдал арестованных по обвинению в организации массовых беспорядков антимайдановцев, однако двое из них, украинец Сергей Долженков и россиянин Евгений Мефедов, сразу после оглашения приговора были задержаны сотрудниками СБУ. Их отпустили под залог лишь в августе 2019-го.
Так почему получилось, что Одесса проиграла? Ведь с самого начала на «Майдан» у Дюка выходили сотня-полторы маргиналов, в то время как на антимайдановские и пророссийские шествия выходили десятки тысяч!
Во-первых, для удержания Одессы, как и Харькова, новые власти сразу бросили все силы, для них это был принципиальный вопрос. Во-вторых, по признанию моих друзей-одесситов, люди просто устали каждые выходные ходить на митинги, а местные власти сделали все, чтобы погасить протест. Не хватало одного — акции устрашения, что и произошло 2 мая. И день подобрали подходящий, когда все отдыхали на пикниках, и быстро собрать людей на защиту города, даже активистов, было нереально. А после дело завершили страх и отчаяние.
Но Одесса дала один очень важный результат.
Я хорошо помню те дни. Накануне я провожал друзей в Донбасс. Никто тогда еще не знал, что они едут на войну и это билет в один конец. Забегая вперед, скажу, что они, не служившие даже в армии, составили впоследствии основу будущего спецназа луганского батальона «Заря».
А уже после Одессы, после кровавых событий в Мариуполе 9 мая ко мне стали обращаться люди с прямыми просьбами — помочь уехать воевать. Один мой друг терпеливо ждал положенные для увольнения по закону две недели, чтобы, получив зарплату, истратить ее на новые берцы, «горку» и отправиться туда, где разгоралась полномасштабная война. Он, кстати, до сих пор там, лишь пару раз приезжал в Россию во время увольнения. По его словам, если сначала он колебался, то Одесса сняла все сомнения.
И в первую очередь — у жителей юго-востока. Когда я приехал в Донбасс, удивился обилию позывных типа «Одесса», «Одиссей», «Черномор» — одесситы, пожалуй, были второй по численности группой среди ополченцев после местных.
И трудно представить, каким был бы итог референдумов в Донецке и Луганске 11 мая, если бы они проводились до этих событий. Но они проводились после, и Одесса 2 мая и Мариуполь 9-го привели на участки тех, кто сомневался.
Как бы страшно это ни звучало для одесситов, их город своей кровью поднял Донбасс. И Одесса, приняв на себя удар, заслонила Донбасс своим телом, помогла выиграть время для того, чтобы люди поняли, что назад дороги нет, что-либо они защитят свой выбор, либо их всех просто убьют.
Каждый житель Донбасса должен помнить, что своей свободой он обязан в том числе мученикам Одессы.
Источник
