Событие дня:
Москва C
Итак, гром грянул — нефть стала никому не нужна. Сокрушительный обвал 20 апреля американской WTI, когда впервые в истории цена стала отрицательной (стоимость контракта достигала минус $ 40,32 за баррель) — лишь начало катастрофы. Хранилища нефти переполнены, и за ее реализацию продавцы доплачивают. Российская нефтянка в этой ситуации и вовсе рискует быть погребенной под лавиной из сырой нефти и нефтепродуктов.
Новости уже напоминают фронтовые сводки.
По словам председателя совета директоров Петербургского нефтяного терминала Михаила Скигина, 37 резервуаров (почти 400 тыс. кубометров) загружены практически под завязку.
«Из-за коронавируса и режимов карантина в Европе активно заполняются все возможные резервуары в странах-импортерах нефти и нефтепродуктов. Европейские игроки даже фрахтуют танкеры для хранения. Спрос там упал практически до нуля, а на отдельные виды топлива, например, авиационного — действительно до нуля. Сложно предсказать, как будет развиваться ситуация. Переориентировать сбыт нефтепродуктов с зарубежных потребителей на российских сложно: спрос в стране упал так же, как и в Европе и во всем мире», — считает Скигин.
Нефть России действительно негде хранить — в исследованиях Института развития технологий ТЭК и Института энергетики и финансов ранее отмечалось, что у России, в отличие от США, нет полноценных стратегических запасов нефти.
Какое-то количество нефти можно хранить в магистральных трубопроводах. Самая протяженная в мире система принадлежит российской «Транснефти» — свыше 70 тысяч километров. По экспертным оценкам, в ней может храниться 10 миллионов тонн нефти — правда, непродолжительное время, около месяца. Проблема в том, что 10 млн. тонн — капля в море общей добычи. Напомним, в рамках нового соглашения ОПЕК+ Россия с 1 мая начинает беспрецедентное сокращение добычи — на 46 млн. тонн. И это — всего-навсего 9% добычи РФ в годовом исчислении.
Под ударом оказались и российские НПЗ. Приостановить их работу невозможно, так как это предприятия непрерывного цикла. В то же время резервуарная инфраструктура НПЗ — узкое место, и вопрос хранения нефтепродуктов актуален для всех крупных игроков: «Роснефти», «Лукойла», «Сургутнефтегаза», «Татнефти» и «Газпром нефти».
Сейчас, по данным СМИ, рассматривается единственный вариант спасения — хранение нефтепродуктов в железнодорожных цистернах. Средняя вместимость цистерны — 60−66 тонн в зависимости от модели и вида топлива. Крупным собственником цистерн является, например, «Нефтетранссервис», который работает по контрактам «Роснефти». Там готовы рассмотреть предоставление до 3 тыс. цистерн для хранения нефти или нефтепродуктов по рыночной ставке аренды на срок не менее полугода.
Но надо понимать: совокупная вместимость данного парка составляет около 180 тыс. тонн нефти или нефтепродуктов — это сопоставимо с загрузкой всего-навсего одного танкера класса Suezmax (то есть, не самого большого танкера).
Заметим, зафрахтовать какие-либо танкеры сейчас попросту нереально — их разобрали, как горячие пирожки. По данным Reuters, у берегов Европы, вблизи крупнейших топливных терминалов на якорях стоят 30 танкеров, которые не могут разгрузиться в связи с заполненностью резервуаров на берегу. На их борту в сумме миллион тонн авиатоплива, бензина и других нефтепродуктов.
Словом, куда ни кинь — всюду клин. Что в такой ситуации будет делать Россия, чтобы не захлебнуться в собственной нефти?
— С точки зрения отрасли, добычу придется сокращать — ввиду резкого падения спроса то количество, которое добывалось в 2019 году, будет ненужным на рынке в ближайшие два квартала, — считает декан факультета международного энергетического бизнеса РГУ нефти и газа им. И.М. Губкина Елена Телегина. — Консервация скважин для нас — большая проблема. Большинство скважин находится в Западной Сибири — это высокая обводненность, и это не очень свежие скважины, с большой выработкой. Поэтому, если их выключать из эксплуатации, для введения обратно в строй потребуется много мероприятий.
Но все равно, это придется делать. Сейчас рассматривается вопрос — у нас порядка 200 тысяч скважин по России — какие скважины можно будет более-менее безболезненно выводить из эксплуатации.
Мы продаем нефть по фьючерсам с разными сроками поставок — и месяц, и два, и три. Но в любом случае, при нынешнем обвале спроса эти контракты могут не исполняться. Поэтому придется сокращать и добычу, и переработку.
Остается надеяться, что сокращение будет относительно краткосрочным — на два квартала. Мы надеемся, что Китай восстановится, и основной нефтяной поток пойдет на китайский рынок.
«СП»: — У нас есть под нефть свободные хранилища?
— У нас имеется госрезерв нефти и нефтепродуктов. Но это именно резервирование для государства — не для частных компаний. Сейчас, конечно, все хранилища будут по максимуму заполнены.
Найти на рынке какие-то танкеры под хранилища нефти, наверное, можно. Но стоимость фрахта резко возросла — в пошлом месяце она скакнула на 300%. Так что сейчас все, что возможно, грузится под завязку — и цистерны, и танки.
«СП»: — Сколько нам всего придется закрыть НПЗ и скважин?
— НПЗ мы закрывать не будем — будем снижать коэффициент использования, загрузку перерабатывающих мощностей. На пике загрузка доходит до 90%, а загрузка в 80% считается очень хорошим результатом. Теперь, возможно, НПЗ будут работать в половину мощности.
Что касается скважин — по самому пессимистическому прогнозу консервировать придется треть из них. Но я все же думаю — если мы надеемся на восстановление спроса осенью — что мы обойдемся консервацией 10−15%.
Замечу также, что консервация скважин предполагает довольно большой объем работ. Это совсем нелегко.
«СП»: — Насколько обоснованы надежды на восстановление Китая? Почему мы рассчитываем — в условиях переизбытка предложения, — что Поднебесная будет закупать именно российскую нефть?
— У нас шли поставки нефти в Китай еще до кризиса. Конечно, саудовцы своей дешевой нефтью пытаются сейчас закрыть все возможные ниши на рынке. Но наша нефть конкурентная, особенно та, что добывается в Восточной Сибири.
Конкуренция между нами и саудовцами, конечно, неизбежна. Но в силу того, что контракты с китайскими компаниями российские поставщики заключают не первый год, мы рассчитываем, что эти наработки мы будем и дальше использовать.
«СП»: — Себестоимость саудовской нефти — $ 3−5 за баррель. По поводу российской нефти оценки самые разные, вплоть до $ 40 за баррель. Как в таком случае наша нефть может быть конкурентной?
— У нас очень разная себестоимость на разных месторождениях. Диапазон — от $ 8 до $ 17 за баррель. $ 40 за баррель — это уже нетрадиционная нефть, типа Баженовской свиты, где сланцевые породы.
Здесь также надо учитывать плечо транспортировки. Все-таки чтобы отгрузить тонну российской нефти, надо еще добавлять $ 2−4 за баррель. Поэтому в среднем по Западной Сибири себестоимость выходит $ 10−14 за баррель. По Восточной Сибири подороже, потому что это новые месторождения — они более дорогие.
В Саудовской Аравии нефтяные вышки стоят прямо на Заливе — длинных нефтепроводов нет. Поэтому себестоимость у них действительно $ 3−5 за баррель. Но для балансировки бюджета саудовцам нужна более высокая цена — в этом их проблема.
«СП»: — То есть, демпинговать долгое время саудовцы не смогут?
— Конечно. В бюджет Саудовской Аравии заложена цена порядка $ 80 за баррель — они надеялись, что нефть будет очень дорогая. И сейчас саудовцы страдают из-за того, что доля поступлений от нефти обвалилась.
В России все-таки более диверсифицированная экономика. Мы, конечно, сидим на нефтяной игле, но не до такой степени — у саудовцев это единственный источник наполнения бюджета.
— Сейчас остановкой отдельных скважин не отделаешься — нужно будет останавливать целые месторождения, — отмечает первый замминистра строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР (1984−1999 гг.), один из создателей нефтегазового комплекса в Западной Сибири Геннадий Шмаль. — Нам надо сократить добычу на 20% - это большой объем. Если учесть, что мы добываем примерно 560 млн. тонн в 2019 году, речь идет о сокращении на 100 млн. тонн годовой добычи. Поэтому придется думать об остановке целых промыслов, а не отдельных скважин.
Конечно, первыми надо останавливать месторождения, которые являются самыми низкорентабельными. Таких у нас немало — у нас около 70 млн. тонн добычи так называемых трудноизвлекаемых запасов.
Теоретически добычу можно остановить, а потом восстановить — но это большие затраты. Сначала затраты на консервацию месторождений и скважин, потом на то, чтобы привести их в рабочее состояние. Поэтому надо продумать, откуда взять деньги — учитывая, что цена нефти низкая, и денежные потоки резко сокращены.
Значит, надо поискать варианты, чтобы компаниям, которые пойдут на сокращение, обеспечить льготные кредиты. Все надо очень хорошо продумать — наметить целую программу не только остановки, но и последующего восстановления. Это восстановление может произойти к концу 2020 года, а возможно, и через год.
Что касается создания стратегических запасов нефти — мы к этому не готовы. В свое время была идея: создать национальные запасы нефти, используя для этого пустоты в солевых пластах. Эта идея обсуждалась, в том числе, в Госдуме — но решение так и не было принято.
Поэтому единственный резерв сегодня — трубопроводы. Но они заполнены полностью, так что возможности в плане хранения у них небольшие. У той же «Транснефти» достаточно большой объем резервуаров — несколько миллионов тонн. Если все свободные резервуары заполнить, возможно продержаться какой-то короткий период — неделю максимум.
«СП»: — Сейчас еще можно реализовать идею с национальным запасом, или уже поздно?
— Сейчас уже не успеть. Чтобы создать такие хранилища, нужно исследовать месторождения соли, пробурить скважины — это большая работа. Американцы такие хранилища имеют — их объем около 70 млн. баррелей. Это целые соляные месторождения, не какое-то одно — чтобы оборудовать такие нефтехранилища, требуется не месяц или два, а как минимум полгода. Сегодня, сейчас — это просто нереально.
Нефть и газ: Кошмар РЖД: Россия готовится заливать нефть в железнодорожные цистерны
Новости экономики: Российская нефть Urals подешевела до 12 долларов за баррель
