Событие дня:
Москва C
Только что Банк России обнародовал очередной квартальный обзор деятельности Центробанка по управлению активами в иностранных валютах и золоте (такие обзоры он выпускает с 2007 года). Речь идёт об управлении международными (золотовалютными) резервами Российской Федерации. Последний квартальный обзор охватывает период с середины 2018 года по середину 2019-го. На этом отрезке времени просматриваются некоторые любопытные тенденции, на которые я хотел бы обратить внимание.
Прежде всего в течение отчётного периода продолжалось наращивание общего объёма золотовалютных резервов. За год они выросли с 458,3 млрд до 516,8 млрд долл. Прирост составил 58,5 млрд долл., или 12,8%. Дополню картину последними данными о международных резервах, размещённых на сайте Банка России. По состоянию на 10 января 2020 года они составили 557,5 млрд долл. Т. е. с середины прошлого года резервы приросли дополнительно на 40,7 млрд долл. Т. е. наблюдалось явное ускорение процесса накопления резервов. Даже грубая прикидка показывает, что при таких темпах уже в первой половине 2020 года международные резервы пробьют планку в 600 млрд долл., т. е. будет превышен исторический максимум, равный 598,1 млрд долл. (зафиксирован 8 августа 2008 года).
Заметим, что такие ударные темпы наращивания резервов выглядят, мягко говоря, странно на фоне более чем скромных темпов роста российской экономики. Согласно предварительным оценкам того же Центробанка, прирост ВВП России в 2019 году составил около 1%. Мысленно прикидываю такой сценарий: те золотовалютные ресурсы, которыми за год приросли международные резервы (58,5 млрд долл.), направляются в российскую экономику в виде дополнительных инвестиций и дополнительных доходов населения (через повышение зарплат, пенсий, пособий и т. п.). Согласно моим подсчётам (их методику я оставлю за кадром), при таком сценарии российская экономика могла бы прирасти не на один процент, а, по крайней мере, на три. То есть прирост международных резервов оборачивается большими потерями для российской экономики. Неужели чиновники финансово-экономического блока правительства и Центробанка не осознавали этого очевидного «медицинского факта»?
Банк России любит для обоснования своей денежно-кредитной и валютной политики ссылаться на рекомендации и методики Международного валютного фонда. У Фонда, между прочим, есть рекомендации, касающиеся оптимальной величины международных валютных резервов, которые должны иметь страны-члены МВФ. Они (резервы) должны обеспечивать покрытие импорта товаров и услуг страны за квартал (три месяца). У многих европейских стран и у США величина резервов ниже этого норматива, эквивалентна импорту за один-два месяца. А у России? Объём российского импорта за истёкший 2019 год, согласно предварительным оценкам, составил примерно 245 млрд долл. Получается, что международные резервы России эквивалентны как минимум двухгодовому импорту страны. Перевыполнение норматива МВФ как минимум в 8 (восемь) раз! Денежные власти России (Минфин и Центробанк) решили стать «святее папы римского» (т. е. МВФ)! Никакого членораздельного объяснения курса на фанатичное наращивание международных резервов Минфин и Центробанк так и не сумели придумать. Кроме дурацких заявлений, что эти резервы призваны стать для России «подушкой безопасности». «Подушками» от внешних угроз и врагов Россия никогда не защищалась. Для защиты она использовала сильную и независимую национальную экономику, а также оружие.
Хотелось бы верить, что только что сформированное новое правительство Российской Федерации поймёт весь идиотизм доктрины «подушки безопасности» и займётся укреплением экономической независимости и мощи страны. Направляя валютную выручку от экспорта нефти, природного газа и других сырьевых товаров на закупку на мировом рынке машин и оборудования, необходимых для индустриализации страны. Другим валютным источником такой индустриализации должны стать международные резервы Российской Федерации.
Вернусь к обзору Банка России и отмечу некоторые другие тенденции за период с середины 2018 по середину 2019 гг. В структуре международных резервов произошло увеличение доли такого актива, как золото — с 16,8 до 19,1%. На 1 июля 2018 года золотые резервы, по данным Центробанка, составляли 1943,97 тонн, а на 1 июля 2019 года — 2208,35 тонн. В физическом выражении прирост оказался равным 264,38 тонн. Прирост золотого резерва обеспечивается за счёт внутренней добычи драгоценного металла. По итогам 2018 года добыча золота в России составила 314,4 тонны. Получается, что сегодня золотодобыча в стране на 80-85 процентов работает на пополнение международных резервов Российской Федерации. Это не может не радовать, поскольку ещё в нулевые годы большая часть продукции российской золотодобывающей промышленности уходила за пределы страны. Согласно последним данным Банка России, на 1 января 2020 года золотые резервы достигли величины 2271,31 т. Прирост за вторую половину 2019 года составил около 63 тонн. Это явный спад в темпах наращивания золотых резервов. Трудно сейчас сказать, что это значит: «сезонный фактор» или изменение политики Банка России.
Сегодня Банк России имеет дополнительный стимул покупать «жёлтый металл» по той причине, что цена на него на мировом рынке имеет устойчивую тенденцию к росту. В обзоре приводится такая цифра: только за счёт роста цен на золото прирост стоимостного объёма резервов за отчётный год составил 11,3 млрд долл. В 2020 году цены на золото продолжат свой рост. В начале нынешнего года цена на золото колеблется в диапазоне 1550-1560 долл. за тройскую унцию. Многие эксперты предсказывают, что до конца года цены могут пробить «планку» в 1700 долларов.
Если в предыдущий годовой период (с середины 2017 по середину 2018 гг.) в структуре международных резервов наблюдалось увеличение доли китайского юаня и евро при одновременном снижении доли доллара США, то в последний годовой период (с середины 2018 по середину 2019 гг.) произошёл «разворот» указанных тенденций. Доля юаня упала с 14,7 до 13,2%, доля евро — с 32,0 до 30,6%. А доля доллара США, наоборот, выросла с 21,8 до 24,2%. Для некоторых цифры по американской валюте могут вызвать удивление. Ведь в российских СМИ рисуется картина, что Центробанк, мол, всё более и более «эмансипируется» от американского доллара. Для доказательства этого приводятся цифры, демонстрирующие величину портфеля ЦБ по американским казначейским бумагам. Действительно, портфель таких бумаг резко «похудел», в настоящее время казначейских бумаг США в активах Центробанка всего около 10 млрд долл. Нетрудно подсчитать, что общий объём долларовых активов на середину 2019 года составил 125 млрд долл. А где же оставшиеся примерно 115 миллиардов долларовых активов? Это американская валюта на депозитах иностранных банков.
На середину 2018 года величина активов Банка России в виде долларовых депозитов, по моим оценкам, была равна примерно 88 млрд долл. Получается, что за год долларовые депозиты увеличились на 27 млрд долл. Таким образом, распиаренная российскими СМИ «дедолларизация» международных резервов России на деле оказывается «мыльным пузырём». На основе данных обзора можно предположить, что большая часть долларовых депозитов приходится на неамериканские, прежде всего европейские банки. Понятно, что это делается для того, чтобы минимизировать риски возможных экономических санкций со стороны Вашингтона (риски замораживаний активов). Однако пример Ирана (новая волна санкций Вашингтона) лишний раз показывает, что Европа продолжает оставаться послушным вассалом Америки. И в случае команды из Вашингтона европейские банки послушно заблокируют валютные депозиты, открытые российским Центробанком. Банк России продолжает игру с огнём!
Помимо государственных ценных бумаг иностранных эмитентов и банковских депозитов в иностранных банках, Банк России для формирования международных резервов использует такой инструмент, который в обзоре называется «негосударственные ценные бумаги иностранных эмитентов». Это очень таинственный финансовый инструмент, о котором в обзоре сказано всего несколько слов: «Ценные бумаги иностранных эмитентов, которым в случае финансовых трудностей с высокой вероятностью будет оказана государственная поддержка в силу их особой роли или значимости для экономики страны или региона (подразумеваемая гарантия)». Можно только догадываться, что это за «зверь» такой. Может быть, что-то наподобие американских ипотечных бумаг, которых Банк России накупил перед финансовым кризисом 2007-2009 гг. Слава Богу, Центробанк тогда успел избавиться с минимальными потерями от тех бумаг, которые в одночасье стали очень «токсичными». И тогдашние руководители Центробанка обещали, что больше не будут работать с подобного рода инструментами.
Однако и сегодня негосударственных бумаг в международных резервах немало. В середине 2018 года на них приходилось 7%, через год цифра осталась на том же уровне. Но в абсолютном выражении портфель негосударственных бумаг вырос — с 32,1 до 36,4 млрд долл. Но работать с «негосударственными бумагами иностранных эмитентов» Центробанку, заявляющему, что он является «консервативным инвестором», неприлично. Незаметно он может превратиться в азартного игрока на мировых финансовых рынках. Кстати, в валютных резервах, согласно нормативным документам, могут находиться бумаги с кредитными рейтингами «ААА» (высший), «АА» (средний) и «А» (минимально допустимый). Так вот, за рассматриваемый годовой период доля бумаг первого и второго класса снизилась, а доля бумаг с минимальным рейтингом «А» выросла с 27,9 до 29,3%.
Я догадываюсь, почему Центробанк начинает входить в зону повышенных рисков. Потому, что растут потери от вложений во многие активы. Если верить обзору Центробанка, то наиболее доходными в отчётном периоде были активы, номинированные в юанях. Но это без учёта падения курса китайской валюты. А с учётом этого фактора вложения в активы, номинированные в китайской валюте, оказались источником больших потерь для Банка России. Также потери возникли из-за ослабления евро по отношению к доллару США. В итоге общие потери от падения валютных курсов составили, согласно обзору, 7,5 миллиардов долларов. Вероятно, подобные потери и провоцируют Банк России на игру с более доходными, но и одновременно более рисковыми финансовыми инструментами. В мире уже есть примеры таких «игроков» среди Центральных банков. Это, прежде всего, Банк Японии, покупающий облигации и акции частных компаний. Но компаний японских. А вот Национальный банк Швейцарии также стал «игроком», причём покупает корпоративные бумаги не только швейцарского происхождения, но и американского. Например, акции компании Apple.
Очень бы не хотелось, чтобы денежные власти России пошли по пути Банка Японии и тем более Национального банка Швейцарии. Банку России и Минфину России не надо искать за пределами нашей страны высокодоходных финансовых инструментов (типа акций Apple). Хочется надеяться, что начавшиеся в январе этого года перемены в государственном управлении страной приведут к тому, что денежные власти развернутся лицом к собственной экономике и начнут развивать собственную, а не заокеанскую экономику.
