2021 год в экономическом плане для России получился не таким сложным, как 2020-й, когда пандемийные ограничения стали шоком для всей страны. По крайней мере, именно так все выглядит на бумаге. Как рассказал президент РФ Владимир Путин во время своей большой пресс-конференции под конец года, рост ВВП может составить 4,5%, рост реально располагаемых доходов населения — 3,5%. Президент отметил, что Россия восстановилась после столкновения с вызовами пандемии даже быстрее многих ведущих мировых экономик. Поэтому в целом он считает работу правительства и финансовых ведомств удовлетворительной. Правда, наличие определенных проблем Владимир Путин тоже признал. Самая очевидная — инфляция. По данным Росстата, к 20 декабря рост цен в годовом выражении ускорился до 8,22%, при том, что изначально целью ЦБ были всего 4%. Даже повышение ключевой ставки до 8,5% пока что не способно сдержать разгон цен. И, как считают многие экономисты, в следующем году этот процесс продолжится. В целом же перспективы российской экономики вовсе не так радужны, как представляют, например, в Минэкономразвития. Эксперты отмечают, что нынешний рост произошел на фоне очень низкой базы 2020. Тогда падение реальных доходов по официальным данным составило 3,5%, экономика сократилась на 3%. С учетом этого результаты 2021-го вовсе не такие блестящие и заставляют задуматься о перспективах 2022 года. Всемирный банк, к примеру, понизил прогноз следующего года до 2,4% роста, Минэкономразвития рассчитывает на 3%. Не исключено, что по мере усугубления проблем обострится борьба между условными «либералами» в лице главы Счетной палаты Алексея Кудрина и большей части нынешнего экономического блока, и «силовиками», которые предлагают собственные рецепты по развитию страны. А в свете возможного транзита власти, о котором уже давно говорят политологи, эта борьба может получиться весьма напряженной. Правда, как считает кандидат экономических наук, глава Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич, реальной альтернативы экономического курса эта борьба не принесет. — Я не вижу особых поводов для радости в этом году. Как и предполагалось, произошло восстановление, но только потому, что в 2020 было непредвиденное падение. Понятно, что везде в мире оно уже отыграно. Экономика выросла почти на ту же величину, на которую упала ранее. А дальше мы возвращаемся к тем же проблемам, которые обсуждались до начала пандемии накануне отставки прошлого правительства. Перед нами перспективы вялого роста экономики — стагнации или даже стагфляции, когда стагнация сопровождается высокой инфляцией, есть проблема низкого уровня капиталовложений и так далее. Но теперь все это отягощается ухудшением многих показателей. Государственный долг увеличился, бюджет — утяжелился, потому что в нем появились новые траты на здравоохранение и помощь населению. У нас мало говорят о том, что мы наращиваем государственный долг, хотя если сопоставить его с профицитом бюджета, этот профицит немедленно улетучится. Те, кто хочет получить государственные деньги, делают вид, что не понимают, откуда взялся этот профицит, и кричат, что у правительства много свободных средств. На самом же деле у него и долгов стало гораздо больше. За этот год значительно выше стала инфляция, которая превратилась в серьезную проблему и грозит полностью подорвать реальные доходы населения. Геополитическая обстановка усложнилась, наши возможности на внешних рынках снова сузились, мы увязли в соглашении с ОПЕК . Ухудшилось положение большинства хозяйствующих субъектов, за исключением крупного бизнеса и госкорпораций, которые чувствуют себя хорошо. Но перспективы экономики связаны именно с малым и средним бизнесом, поскольку обороты крупного бизнеса наращивать невозможно, он и так на пределе. Но малое и среднее предпринимательство в загоне, долги, налоги и коммунальные платежи выросли, а возможности увеличить свой оборот — нет. Это связано с еще одной проблемой — население стало чувствовать себя еще хуже. И так с 2013 года началось падение реальных располагаемых доходов населения. Если исключить манипуляции, связанные с низкой базой 2020 года, то доходы грозят обрушиться и дальше. Совокупный спрос уменьшился, а с ним и перспективы малого и среднего бизнеса. То есть, мы пришли к тому же, с чем были в конце 2019 году, но с худшими показателями. Все это снова заставляет задуматься об исчерпанности существующей модели экономики. Но сейчас об этом говорят мало. Последние два года правительство работало в режиме пожарной команды и ушло от этих дискуссий. Хотя ситуация принципиально не улучшилась и нет связного плана, что делать дальше. Мы просто плывем по течению, которое может понести нас совсем не туда, куда надо. «СП»: — Возникнут ли на этом фоне разногласия среди элиты о том, каким экономическим курсом двигаться дальше? — В последнее время определение экономического курса действительно сводится к противостоянию между «либералами» и «силовиками». Но либералы это весьма условные. Я не считаю, что они действительно проводят либеральный курс в экономике. Это, скорее, западно-ориентированный, колониально-компрадорский курс, ориентированный на проведение жесткой политики в русле определенных международных интересов. Видимо, эту группу называют неолибералами, чтобы избежать слова «прозападные», да и самим им так приятнее, хотя никакого либерализма там в помине не сыщешь, все зарегулировано и зацементировано. Эта группа осуществляет экономическую политику, и, как мы видели на недавней большой пресс-конференции Владимира Путина, президент ее полностью поддержал. Он сказал, что найдена золотая середина, и выразил удовлетворение работой Минфина и других финансово-экономических ведомств. У нас нет оснований подозревать, что у президента другие взгляды. Эта группа пользуется полным доверием и другую политику обсуждать никто не собирается. Да, есть влиятельные группы силовиков, которые вроде бы выступают оппонентами этого курса с точки зрения опоры на собственные силы, развития промышленности, суверенности финансовой системы. Но, к сожалению, реальных и серьезных предложений по изменению экономики у них нет, кроме архаичных рецептов из далекого прошлого, которые сегодня ни к чему хорошему не приведут. Вместо продуманной программы есть набор пожеланий, который заключается в административном регулировании рыночной экономики. Но у нас и так нет рыночной экономики, все контролируется монополиями и чиновниками, конкуренции нет, малый и средний бизнес чахнет, предпринимательской инициативы нет. Какой еще контроль и централизацию нужно усиливать? К сожалению, эта группа не понимает экономическую проблематику, тяготеет к командно-административному вмешательству, демонстрирует полное непонимание финансовой системы и экономической теории. То, что они предлагают, очень легко парировать Минфину, что он и делает. «Либералы» показывают президенту, что то, что они делают, худо-бедно, но работает. А предложения «силовиков» нас полностью погубят. По сути, эта группа, во многом состоящая из представителей военно-промышленного блока, превращает деятельность экономического блока в безальтернативную. «Либералы» выглядят единственными здравомыслящими специалистами, а их оппоненты предлагают просто захватить печатный станок и перейти к административному давлению. Что из этого получится, даже объяснять не хочется. Президенту это ясно не хуже нас, поэтому он и не слушает такие рекомендации. Эта картина вызывает сожаление. Запрос на новую экономическую политику есть, а выразителей этого запроса нет. Есть только альтернативная сила, которая хочет сломать то, что есть, но не предлагает конструктивного курса. В данном случае не правы и те, и другие. Делать нужно совсем другое. «СП»: — Что именно? — Нынешний курс нужно менять, но с учетом лучших достижений экономической науки. Нужно выстраивать его на основе мотивации, развития предпринимательства, создания прогрессивной и опережающей другие страны финансовой системы, основанной на новых технологиях. Нам не нужно уходить в 30-е годы и пытаться воспроизвести архаичные формы. Будущее точно не в прошлом. Но у нас получается, что куда ни кинь, всюду клин. Политолог Павел Салин считает, что хотя в принятии стратегических решений Владимир Путин опирается почти исключительно на силовиков, в экономике он продолжает ориентироваться на либеральный блок. — Только если будет внешнеполитическое обострение, которое повлияет на экономику, инфляцию, курс рубля, произойдут изменения курса, но они будут форс-мажорными. Изменений, которые были бы спровоцированы экономическими решениями власти, не предвидится. Но не столько потому, что Владимир Путин всем доволен, например, его беспокоит, что ситуация с инфляцией может привести к социальному, а потом и политическому брожению. Вопрос в альтернативе. Те варианты, которые предлагают силовики и государственники, чреваты еще большей разбалансировкой экономики. Они говорят, что инфляция может стать еще выше, зато будет и экономический рост. Но президент таких рецептов не приемлет. Его устраивала бы ситуация 2017 года, когда те же либералы и технократы своими действиями смогли достичь рекордно низкой инфляции в 2,5%. Владимир Путин ждет либо от этих либералов таких же решений, либо каких-то новых либералов с новыми рецептами. Но он понимает, что вряд ли их найдет. Поэтому президент, даже если он не доволен ситуацией, приемлет либерально-монетарные решения. Экономику силовикам и близким к ним экономистам он не доверит, потому что прекрасно понимает, что у нас в таком случае будет если не Зимбабве, то Венесуэла.