Алан Диамбеков — осетин по национальности, гражданин России и Америки по паспорту, каскадер по профессии, режиссер и актер по призванию. В его жизни было столько событий, потрясений и переживаний, что другим хватило бы на десяток жизней. Но как-то иначе у конного каскадера и постановщика трюков, наверное, и быть не могло. «Конная родословная» У Диамбекова — длинная конно-строевая родословная. Все деды воевали, раздвигая границы России. Дед командовал кавалерийским полком у легендарного Иссы Плиева. Один прапрадед служил в личной охране императора. Другой командовал 12-м гусарским Ахтырским ее Императорского высочества княгини Анны полком. Отец каскадера выбился из семейной колеи, став профессором московского университета. А вот сына опять занесло обратно — только в ином качестве. Хотя повоевать ему тоже пришлось — бойцом Калевальского погранотряда в окрестностях Кабула. Конная родословная властно напомнила Алану о себе в глубоком детстве — во время просмотра «Неуловимых мстителей». Весь сеанс Алан не мог оторвать взгляд от экрана. Бешеная круговерть скачек, погонь стрельбы, рукопашных поединков поглотила его с головой. Он даже дар речи потерял. А в шесть лет его посадил его на коня легендарный каскадёр Пётр Тимофеев-Дотоев. Алан вцепился в гриву лошади, которую Петр Диомидович осторожно повел по кругу арены. Вот так каскадер Диамбеков едет в седле по жизни до сих пор. Меняются кони, окружающий пейзаж, мимо проплывают страны, континенты, театральные подмостки и сценические площадки. Но путь, проложенный предками и их конями, остается прежним. «Цирковой», студент, пограничник, инкассатор… — С восьмого класса я бредил цирком — вернее, его конной составляющей, — вспоминает Алан. — Мне страшно нравилась атмосфера выступлений, закулисные хлопоты перед выходом на арену, напряженное внутреннее ликование артистов, запахи лошадей и зверей. Это была сказка. В будущем я видел себя только «цирковым». И еще я мечтал стать актером. В школе я был балагур-задушевник, легко вливался в любую компанию, мог экспромтом спеть, станцевать, создать мизансцену, сыграть в ней роль. Я обожал лицедействовать. Легко влезал в шкуру любого типажа, без труда мог передать характер злодея, гения, героя и предателя. Мечтал поступить во ВГИК, но пробиться туда было архисложно. Пришлось довольствоваться вузом попроще… В институте Алан с головой захлестнуло модное на тот момент карате. Секции были подпольными. Каждая следующая тренировка проводилась в другом подвале — тренеры заметали следы, уходя от преследователей в погонах. Способный Алан потрясал воображение студенток вертикальным шпагатом, который делал, не сходя с места. Лекции и семинары отошли далеко на задний план. В результате шпагаты и «поедание» женских сердец ожидаемо закончились отчислением и двухлетней поездкой в армию. Служил он в Афганистане. На память об этом остались две легких контузии и застрявший в голове маленький кусок свинца. Врачи не рискнули его извлекать — сам из головы выйдет. Выходит до сих пор. После армии, когда страну накрыли девяностые, Алан пробовал себя в самых разных ипостасях. Пройдя космический конкурс и выиграв все спарринги, поступил на престижные курсы телохранителей. Какое-то время работал охранником у одного из банкиров, инкассатором. Однажды в самом центре Москвы, в «Национале» пришлось даже стрелять в потолок, отпугивая незваных гостей. Но все это было не то. Маленький дьявол с планеты Бибо — Совершено случайно я увидел в газете статью о съёмках фильма «Лермонтов», — вспоминает Алан. — Постановщиком сабельных боёв там был мой земляк Бимболат Кумалагов. «Великий Бибо», как мы его звали. Это был настоящий гений сабельного боя. Тогда, наверное, единственный в стране. Читатели наверняка его вспомнят в роли колоритного пирата Салеха в культовой картине, первом российском боевике «Пираты XX века». Бибо ставил сабельные поединки всем кинематографическим знаменитостям того времени — тому же Андрею Ростоцкому в «Эскадроне гусар летучих». Он стал моим духовным отцом. Мы с ним открыли одну из первых на то время в стране школу каскадеров «Пластиограф». Наши ученики учились рукопашному бою, фехтованию и верховой езде. Я тоже с головой окунулся в свою любимую стихию и мчался по жизни в вихре драк, скачек, страстей и эмоций. Позже Бибо пригласили в Малый театр — постановщиком трюков в мюзикл «Капитанская дочка», и он взял меня ассистентом- тренером по фехтованию. Один из актеров пригласил меня на кастинг к режиссеру Владимиру Попкову, который снимал на тот момент сериал «Графиня де Монсоро». Посмотрев на мои выкрутасы с арапниками, ножами и шашками, режиссер тут же попросил сценариста написать под меня роль. И я стал правой рукой Монсоро, наёмным убийцей по прозвищу Маленький дьявол. Мы в сериале перебили кучу народа. Я снова скакал на лошадях, дрался на кулаках и шпагах, вылетал из дверных проемов и окон старинных замков. Любимая стихия снова захлестнула меня с головой. В один из съемочных дней к нам приехали французские кинематографисты. Они сняли свой вариант «Королевы Марго» и хотели посмотреть наши костюмы. Мы сделали для них показуху — пофехтовали, изобразили пару высотных падений, конную подсечку. После чего ко мне подошел один из членов делегации — американский продюсер Питер Хоффман — и предложил поработать в его проекте в Голливуде. Небо в этот миг вспыхнуло над головой россыпью алмазов. Я уехал в Голливуд на один проект, а в итоге задержался там на двадцать лет. Алан работал каскадером и постановщиком трюков в самых культовых американских картинах — «Маска Зорро», «Пираты Карибского моря» (все три фильма), «Царь скорпионов», «Блэйд», «Боевой конь», «Электро», «Миссия невыполнима», «Триста спартанцев», «Принц Персии»… Казалось бы, жизнь удалась — окончательно и бесповоротно. А он взял и вернулся. Домой «СП»: — Алан, почему вы вернулись в Россию? — Там все было прекрасно — климат, еда, море, работа… Но у людей там — иной менталитет. И это — не твоя родина. А я всё-таки патриот своей страны. И очень ее люблю. В Америке нет той великой и трагической истории, того тысячелетнего киля культуры, который есть здесь, в России. В Нью-Йорке, правда, еще теплится какая-то культурная жизнь. В Лос-Анджелесе ее просто нет. От слова «совсем». Вроде есть театры, но их никто не посещает. Как-то в город приехал известный на весь мир мюзикл «Король-лев». Казалось бы, суперсобытие. И первый день в городе действительно был аншлаг. На второй — пустой зал. А я — человек творческий. Для меня творить — как дышать. Кстати, там и запах другой. Воздух другой. Когда вернулся домой на Кавказ — надышаться не мог. Такого взрывного запаха весны, как в России, который сводит тебя с ума, там тоже нет. Это ни за какие деньги не купишь. В свое время очень авторитетный в России человек Нестор Махно предлагал советскому правительству указать все места захоронения награбленных его коллективом сокровищ — лишь бы ему позволили умереть на родине. И я его очень хорошо понимаю. А потом у меня не стало мамы. И я вернулся на родину — к отцу. Попробую снять здесь свое кино. О России — и для России. «Неуловимые» возвращаются «СП»: — С этого момента подробней, пожалуйста… — Это будет историко-приключенческий боевик в стиле «Неуловимых мстителей». «СП»: — «Неуловимые» до сих пор стучат в твое сердце? — И будут стучать. Я мечтаю повторить ошеломительный успех этой картины. Рабочее название фильма — «Тринадцатый». Время действия — первые годы Советской власти. Место действия — губернский город Н в азиатском прикордонье. Люди собираются уйти за кордон и попадают в дикий переплет. Действующие лица — абреки, работники НКВД, эмигранты, мулла, русский батюшка, офицер белой гвардии, француженка-этнограф, американский фотожурналист и другие. Фильм будет насыщен трюками от начала до конца. Сюжет закручен лихо, кипения страстей и драматургии будет не меньше, чем у Вильяма нашего Шекспира. «СП»: — Не страшно? — Я — бывший пограничник, инкассатор, заслуженный артист Северной Осетии, постановщик трюков, член Совета Гильдии каскадеров Союза кинематографистов. Там трусоватых ребят не держат. У меня за плечами — более трехсот пятидесяти картин. Тонул, падал за борт в «набежавшую волну», вылетал из окон, как снаряд из катапульты, «стартовал» из конских седел на полном скаку. А в перерывах между съемками работал еще и офицером полиции Лос-Анджелеса — инструктором рукопашного боя и помощником шерифа. Такого насмотрелся… Черные районы Лос-Анджелеса — те еще криминальные джунгли. Здесь живут свои короли-львы, рептилии, гиены, питоны и тарантулы. Я, кстати, и сейчас действующий коп. Вот мое именное удостоверение. Человек с таким насыщенным «творческим бэк-граундом» может чего-то бояться? «СП»: — На премьеру пригласите? — Обязательно.