Сегодня, 15 апреля Алла Пугачёва отмечает 75-летний юбилей. Праздновать она его будет на Кипре в присутствии 160 гостей. По некоторым данным, незадолго до «днюшки» Алла Борисовна приезжала в Москву, размышляла о том, чтобы встретить праздник на Родине, но как-то не сложилось. Отношение в нашей стране к Пугачёвой в последнее время очень разное. Группа общественных деятелей обратилась в Минюст РФ с требованием признать ее иностранным агентом, некоторые блогеры и вовсе называют предательницей. Свое мнение об Алле Пугачёвой, как о певице, «Свободной Прессе» высказал музыкальный критик и телеведущий Илья Легостаев. «СП»: Илья, об Алле Борисовне, как о певице, есть два полярных мнения: что она — уникальное культурное явление; и — что она очень сильно переоценена. А как эта полемика выглядит с точки зрения музыкального критика? — На мой взгляд, она уникальная артистка. В советские времена у певцов, певиц и вокально-инструментальных ансамблей не было полномочий высказывать в песнях какое-то свое мнение, петь от первого лица, делиться своими сомнениями и переживаниями, личными сюжетами. А Пугачёва начала так делать. Именно в этом причина ее огромной популярности, которая возникла в те годы. Она говорила голосом миллионов советских женщин, которые ей внимали, находили в этом общение, свет и массу эмоций, которых они были лишены в контексте советской эстрады. Мне кажется, в этом главное достоинство Пугачёвой. Она выстроила невероятный диалог со своей огромной аудиторией. Всё, что касается ее вокальных технических возможностей и репертуара — это дело вкуса. Но по советским временам, на фоне эстрадных стандартов, она выглядела неформально. Могла себе позволить излишества и в голосе, и в сценической подаче, и в имидже. По тем времена это было вызовом. Но советская власть этот вызов приняла и стерпела. Пугачёвой было позволено быть такой. Она — новатор, эстрадный авангардист, и в этом её главная историческая миссия. Не в нотах, не в октавах, а именно в уникальности. Она двигала невероятные эмоциональные пласты в том довольно сером мире. «СП»: Глядя на неё, многие стали пробовать быть такими же свободными, а Пугачёва со временем стала кем-то вроде продюсера. И опять мы сталкиваемся с двумя диаметральными взглядами: Пугачёва многим певцами и певицам дала дорогу в жизнь; и — она многим сломала жизнь, утопила. — Насчет утопленников — никакой статистики нет. Мне кажется, что все это — больше разговоры в кулуарах, какие-то обиды и нереализованные комплексы говорящих. В этом отношении её всемогущество сильно преувеличено. А что касается продюсера, который открыл дорогу… Ну, наверное, кому-то Пугачёва помогла. Но дело в том, что в мире эстрады или шоу-бизнеса очень трудно кого-то устроить по протекции. Продюсер может организовать какие-то телевизионные эфиры, но если у человека нет хитов и нет харизмы — никакой продюсер не поможет. Ни одна Пугачёва не заставит людей купить пластинки или билеты на концерт артиста, который не интересен, не симпатичен. Да, Пугачёва делала свои «Рождествеские встречи», это был крутой телевизионный продукт, благодаря которому зритель в том числе узнавал и новые для себя имена, но чтобы эти встречи из никого сделали кого-то — сильное бла-бла… «СП»: Теперь о еще двух полюсах, которые не получится обойти. На фоне СВО и релокации артистов одни говорят: Пугачева — предательница; другие — защищают её… — Пугачёва — женщина, которая за словом в карман не лезет, есть у нее манера козлов называть козлами. Сейчас это — очень опасный навык, потому что многие козлы присосались к патриотическим чувствам народа. Все разговоры о её предательстве, мне кажется, ведут люди, которые хотят на этом заработать. Как минимум — какую-то медийность. Пугачёва — любимая многими певица и все попытки стащить её с пьедестала, да еще под предлогом боевых действий — это некрасиво. «СП»: Падает ли на Пугачёву негативная тень от её мужа, признанного иностранным агентом? — Конечно. У нас очень принято перекладывать ответственность с одного родственника на другого. Пугачёва — женщина, которая хочет быть со своим мужем, сохранить свою семью, в которой она счастлива. Она хочет прожить в своей семье столько лет, сколько ей будет отпущено. И судить её за это — жестоко, как минимум.