Первая в нынешнем году трехсторонняя встреча глав дипломатических ведомств «большой» азиатской «тройки» — Китая, Японии и Южной Кореи — прошла 20 марта в режиме видеоконференции. Переговоры, инициированные Пекином, стали своеобразным продолжением прошлогодней августовской встречи глав МИД этих стран, в ходе которой принимающей стороне, которой выступил Китай, пришлось взять на себя сложную миссию посредника в урегулировании выходивших тогда на пик торгово-экономических противоречий Токио и Сеула. В нынешних, существенно изменившихся условиях на передний план вышел круг проблем, связанных с коронавирусом, эпидемия которого нарастает на юге Корейского полуострова, держит в напряжении Японию, а в Китае идет на ощутимый спад (в Ухане, очаге инфекции, например, новых случаев заражения не фиксируется уже четыре дня). Проинформировав коллег о достижениях своей страны и предложив соединить усилия в противостоянии эпидемии, глава МИД КНР Ван И высоко оценил уровень взаимопомощи трех стран до настоящего момента, но отметил, что этого уже недостаточно, и жизнь диктует свои требования. В частности, развивая повестку прошлогодней встречи, китайский министр выступил за всеобъемлющее восстановление экономического сотрудничества и торговли, особо подчеркнув, что от трех азиатских гигантов в значительной мере зависят темпы оживления мировых рынков и подъем региональной и глобальной экономики. Для этого дипломатического хода Пекин, надо признать, выбрал наиболее удачное время. В эпидемиологических вопросах Китай имеет полное право выступать в эксклюзивной роли победителя вируса, который, к тому же, продемонстрировал максимальную мобилизационную эффективность своей государственной системы и высокий уровень выживаемости экономики. А вот Вашингтон, главный союзник и военно-политический патрон Японии и Южной Кореи, находится в нокдауне из-за эпидемии; сразу вслед за видеопереговорами в Азии последовала информация о том, что США вышли на «почетное» третье место в мире по количеству заболевших. А также что президента Дональда Трампа спецслужбы и разведсообщество еще в январе, оказывается, предупреждали о неизбежной масштабной вспышке заболеваемости, да он этим предостережениям не внял, пустив ситуацию на самотек. В стране беспрецедентный обвал деловой активности, отсюда и решения о прямом финансировании населения. Еще Америка занята скандалом с рядом сенаторов, которые использовали служебную информацию из администрации о возможном обвале фондовых рынков в целях личного обогащения путем махинации с куплей-продажей акций. На кого в этой ситуации опереться Сеулу и Токио — вопрос риторический. Тем более, что у каждой из этих столиц пандемия выявила «болевые точки», и здесь уже не до выяснения отношений в междусобойчике; вопрос о выживании стоит в более широкой плоскости. Поблагодарив Китай за поддержку, которую он им оказывает в борьбе с эпидемией, главы дипломатических ведомств Кан Ген Хва и Тошимицу Мотэги, забыв прежние разногласия, умиротворенно посетовали на экономические проблемы. И дружно поддержали Пекин в том, чтобы «свести к минимуму воздействие на основные торгово-экономические обмены между странами», связав движение навстречу друг другу не только с развитием и региональной стабильностью, но и с вопросами безопасности, что, безусловно, не могло не покоробить слуха стратегов из Вашингтона. Что конкретно их интересует? Кан Ген Хва призвала Японию и Китай уменьшить или вовсе отказаться от ограничительных мер на въезд южнокорейских бизнесменов, а также принять во внимание фактор существенных причин для поездок друг к другу у других лиц. Сеул можно понять: ограничения против приезжающих из Южной Кореи уже ввели более 170-ти стран. В том числе Япония, которая притормозила программу безвизового обмена и установила полный запрет на въезд тех, кто прибывает из наиболее неблагополучных юго-восточных районов юга Корейского полуострова. Практически это полная деловая изоляция страны. А в Китае, где ввиду размеров территории прерогатива введения ограничений передана на места, уже более двадцати провинций безоговорочно отправляют на двухнедельный карантин всех прибывших из Южной Кореи. Сеул воздержался от аналогичных шагов по отношению к Китаю, но ответил Японии симметричными встречными мерами, также временно отказавшись от безвиза для японских туристов и ужесточив правила и систему досмотра въезжающих путешественников. Чем озабочен Тошимицу Мотэги? Конечно же, перспективой отмены или переноса предстоящей токийской летней Олимпиады. Ибо практически по всем крупным соревнованиям и турнирам первой половины этого года — от футбольного ЧМ-2020 до чемпионатов мира по самым различным видам спорта — решения уже приняты и обнародованы. И более того, соответствующие «карательные» рекомендации в отношении национальных чемпионатов почти по всем видам спорта получили национальные федерации, а в СМИ ряда преимущественно европейских стран широким потоком льются нападки и даже угрозы в адрес тех, кто этим указаниям не внял. Глава японского МИД уверен, что эпидемиологическая обстановка в его стране не является фатальной, и готовность к проведению Олимпийских Игры стопроцентная. Не стоит и вопрос о том, чтобы убрать с арен зрителей и соревноваться без них. По мнению Т. Мотэги, это невозможно, и министра можно понять: нарушается спортивный принцип, да и средств на подготовку к Играм потрачено немало, и их хотелось бы «отбить». Между тем, в Японии выявлены 1,6 тыс. случаев заражения коронавирусом. Из них больше всего — около 160-ти — на о-ве Хоккайдо, в достаточном удалении от японской и олимпийской столицы. «Со стороны коллег была высказана поддержка японской позиции», — с благодарностью резюмировал дипломат, подводя в своем выступлении итоги переговоров. Что в сухом остатке? Стороны согласились координировать усилия и сдерживать распространение эпидемии, а также изучат вопрос о совместном механизме контроля и профилактики, чтобы избежать трансграничного распространения инфекции. Одновременно, в рамках обещанной вскоре новой видеоконференции, участие в которой примут главы минздравов трех стран, Пекин, Токио и Сеул договорились активизировать взаимоприемлемые и безопасные с эпидемиологической точки зрения пути поддержки научных, образовательных и гуманитарных обменов. А также обеспечивать своевременную передачу друг другу важной информации по исследованиям в сфере разработки и апробации противовирусных вакцин. Но что самое главное? Принятые трехсторонние меры, при всей их важности, а также при том, что они, возможно, даже заработают, преодолев национальные и ведомственные эгоизмы, никак не снимают вопроса о всеобщей панике, охватившей мир. Здравый смысл в ней, чем дальше, тем больше уступает место банальной истерике. Масштаб экономических потерь от принимаемых профилактических мер существенно превышает скорость распространения пандемии. Он таков, что высокой остается вероятность по завершении всей этой коронавирусной эпопеи, грубо говоря, остаться на экономических развалинах, и это спровоцирует куда больший снежный ком проблем, чем те, что созданы болезнью. Никто ведь даже не пытается посчитать, во что обойдется преодоление последствий. Не только в экономическом, но и в социальном плане, если иметь в виду уничтоженные эпидемией рабочие места и даже целые отрасли экономики, а также перераспределение мировых рынков. В глобальном экономическом мире, который олицетворяют собой «мировые фабрики», которыми в прошлом и настоящем являются эти три азиатских страны, падение неизбежно окажется весьма существенным. И купировать его в рамках трехстороннего взаимодействия может и не получиться. Особенно с учетом американского и европейского факторов. Однако нервозность продолжает нагнетаться такими темпами, которые наводят на закономерный вопрос: являемся ли мы свидетелями стихийного развития событий или наложение эпидемии на нефтяной кризис происходит в управляемом режиме и ставит перед собой весьма далеко идущие цели? И какие ближайшие и последующие перспективы национального развития такой управляемый сценарий, если о нем говорить, подрывает? Национализацию элит и суверенитетов? Тогда не следует ли более опасаться глобалистского реванша, чем эпидемии? Ведь неровен час, вспышка инфекции закончится, а мы по выходе из нее обнаружим себя совсем в другом мире, в иной экономической реальности, за которой неизбежно последуют и глобальные политические подвижки, которые трудно будет назвать приемлемыми.