Софья, аэростаты, космос. Из г. Родники Ивановской области — к службе в рядах Московского ПВО, дружбе с мамой Аллы Пугачевой, встрече с Королевым и участии в создании Олимпийского Мишки. В свои 99 лет Софья Андреевна Черствёнкова самостоятельно читает книги, ясно излагает мысли, все помнит про войну и свою службу в дивизии аэростатов заграждения Московского фронта ПВО. Помнит, как в 45-м были откомандированы они, несколько девушек в лес, что у Черниговского Скита в городе Загорске (сейчас Сергиев Посад), чтобы основать лабораторию и летно-испытательную станцию (ЛИС). Как жили в землянках, за хлебом ездили в Москву, а до станции шли три с половиной километра пешком с мешками наперевес… Как, после демобилизации мужчин в 1945 году, началось строительство производственных и лабораторных зданий и возведение жилых домов. Как начал функционировать выросший на их глазах научно-исследовательский институт резиновой промышленности, в котором и отработала она до пенсии начальником одного из производственных цехов. Как до Космоса было рукой подать: на предприятии выпускали амортизаторы для посадки на Луну космических станций; туда приезжал однажды сам Королев. Было совсем близко и до мировых спортивных достижений: в НИИ помогали создавать всем известного Олимпийского Мишку. И про войну Софья Андреевна помнит очень хорошо, как будто это было вчера. За гостеприимно накрытым столом, за ароматным чаем, мы поговорили с ней о тех далеких и таких близких годах. (Авторские обороты речи сохранены). «СП»: — Софья Андреевна, расскажите, где вы жили до войны, и как попали в дивизию аэростатов заграждения? — Я жила в городе Родники Ивановской области. Был воскресный день, мы гуляли, и вдруг слышим по радио «Немцы без объявления войны напали на СССР». Вместо гуляния мы пошли к военкомату узнать, что на самом деле случилось. Мы не могли поверить, думали, что это какая-то ошибка. Оказалось, что действительно началась война. Мы сразу хотели записаться, но сказали, что пока не могут нам ничего ответить, берут только мужчин, и что мы должны оставаться на месте. Почти весь 42 год мы, девчонки, комсомолки, бегали в военкомат: когда нас возьмут в армию? Немцы почти в Москве, а нас не берут! Нам сказали: будьте готовы. И вот только в ноябре 42-го нас из Иваново повезли в Москву. Помню огромные казармы, на сборах — одни девушки. Кроме жителей Ивановской области, там были еще из Сибири. «СП»: — На какой вас направили участок? — Нас определили в аэростатные войска, охраняющие Москву и Подмосковье. В тот момент все силы были брошены на спасение Сталинграда. Гитлер отдал приказ захватить Ленинград, Москву, Сталинград. Нужно было спасать Москву. И мы стали работать вместо мужчин. У нас были аэростаты заграждения. Это типа дирижабля, но больше. И они понимались на высоту полета немецкого самолета и немного выше. Эти заграждения работали так: на земле крепилась лебедка, к нему аэростат. Трос был невидим в воздухе. На тросу размещалось взрывное устройство. Аэростаты наполнялись газом водород. «СП»: — Видели ли вы когда-нибудь, как падали самолеты? — Очень мало видели. Когда сделали заграждения, самолетам приходилось подниматься выше, точность сбивалась, и бомбить почти перестали. «СП»: — Сколько человек дежурили у аэростата? — Нужно было 12 человек для каждого. «СП»: — А расскажите про ваш быт. Как вы жили, в каких условиях? — Москву охраняли 3 дивизии. В каждой по 1000 человек. Всего 3000 человек охраняли небо Москвы. Было три круга вокруг столицы. Аэростаты располагались на расстоянии 300−400 метров один от другого. Нужно было постоянно находиться возле аэростатов. Мы копали землянки и жили в них. Когда начинал таять снег, землянки наполнялись водой. Наши вещи намокали, а сушить их было негде. Сушили своими телами. Иногда приходилось дежурить на кладбище. Выкапывали заранее братские могилы. Это очень тяжело вспоминать… Приходили машины. Брали большим ухватом, похожим на клещи за что придется, и в яму бух. Засыпали, уезжали. В любое время. А потом на эти места поставили памятник. Мы потом туда ходили, видели его. В дивизии была хорошая культурная жизнь. Был хор. Местное население приходило поддерживать. Там мы впервые познакомились с мамой Аллы Пугачевой, Зиной. Мы служили с ней вместе. Так до конца с ней и прошли. «СП»: — Скажите, голодно было? — Знаете, все кругом голодали. Но мы не так, как мирное население голодали. Меньше. В паек входило: хлеб, первое, второе. Мужчинам давали табак, а девушкам раз в три месяца — шоколадку. «СП»: — 100 грамм выдавали? — Мужчинам давали. Кто-то брал табаком, папиросами, а кто-то 100 грамм, но не каждый день. С этим пайком была связана одна история. Запомнилась на всю жизнь. Получать паек мы ходили через ВДНХ. А тогда там выращивали овощи. И ходили даже слухи, что под ВДНХ был подземный бункер. В любом случае, его очень сильно охраняли. Однажды шли мы обратно по ВДНХ, и увидели помидоры, красные, красивые. Мы так давно их не видели — настоящие помидоры… Мы были одеты в форму. Подруги говорят: ты с продуктами пройди, а мы сорвем помидоры. Поделим и поедим. Хоть попробуем! А там сидели охранники. Они нас поймали. «СП»: — Отпустили потом? — Нет. Сообщили нашему руководству. И нас отправили на газовый завод. А это была самая тяжелая работа. Я была на хорошем счету, меня там недолго держали. Пришел новый военпред и ему понадобился секретарь. «СП»: — Скажите, а любовь была? Ведь кто-то наверняка влюблялся, женились. Как с этим дело обстояло? Командиры у нас были мужчины. Мы ими гордились. За подъем в стратосферу один из командиров получил героя Советского Союза. Он говорил так: «Как девчонки пришли ко мне в дивизию, так немцы бомбить Москву перестали». Да, кто-то влюблялся, строили семьи. «СП»: — Расскажите, пожалуйста, про вашу встречу с Королевым. Меня познакомил наш московский военпред. Дело в том, что нашим космонавтам нужно было перейти из одного космического корабля «Союз» в другой. Встал вопрос: надо расширять вход и надо делать прокладки. И Королеву сказали, что в Загорске в НИИ ему могут помочь. Так он приехал к нам. «СП»: — А как он себя с вами вел, о чем говорили? — Он с нами совсем немножко говорил. Из цеха ни с кем не общался, а так, как я была старший технолог, то мы сидели и разговаривали один на один. Королев сказал, что они уже подготовили план создания прокладок для этого перехода, и ищут теперь, где можно детали изготовить. Он был очень лаконичный. Немного полненький, чуть выше среднего роста, очень подвижный. Все время бегал по цеху. На нем был светлый-светлый шерстяной костюм. Слабо зеленый, почти до белого цвета. Я этот костюм запомнила очень хорошо. Ни у кого такого не было. У нас не оказалось прессов нужных размеров, поэтому их стали искать дальше от Москвы. Больше Королев к нам не приезжал. Все закончилось хорошо. Я получила премию порядка 120-ти рублей. «СП»: — Нравилось вам работать в НИИ? — Да. Для науки наш филиал делал очень интересные вещи. Все плохое пережили, ученые у нас были, лаборатории. В цехе была чистота: окна прозрачные, цветы до потолка, все в белых халатах. А теперь разрушили наши институты. Науки не осталось, и в цехе стало черно, неухоженно. «СП»: — Софья Андреевна, а что было на войне самым трудным для вас? — Самое тяжелое было — стоять с винтовкой на посту. Дежурили и в лесах, окружающих Москву, и в самой Москве. Так мы и стояли до конца. И только в июле 45 года нас демобилизовали. Беседовал Сергей Рунько. Записала Елена Винокурова.