Почти полтысячи медиков скончались в нашей стране за три месяца борьбы с эпидемией. Такие данные обнародовала в минувший четверг глава Росздравнадзора Алла Самойлова, выступая на онлайн-пресс-конференции. Оговорившись, впрочем, что цифра потерь — 489 человек — неточная и неофициальная, а, по её словам, «циркулирующая в интернете». Своей статистики, что ли, у ведомства нет? Для многих в нашей стране шоком стала новость о столь больших потерях в рядах отечественной медицины. Ведь ещё совсем недавно специалисты возглавляемого Аллой Владимировной ведомства предпочитали вообще не говорить об этом. А подтверждая гибель врачей, медсестер, фельдшеров, санитарок от новоявленной заразы, которую не всегда удавалось скрыть, оговаривались: речь идет о единичных случаях. При пандемии, мол, это неизбежно, она не щадит никого. Только когда ситуация стала развиваться явно не так, как её пытались представить чиновники, когда растущие день ото дня потери среди российских специалистов стало уже просто невозможно скрывать, их стали признавать. И опять с оговорками, о которых чуть позже. За то время, что коронавирус властвует в России, редкий регион обошла печальная участь хоронить своих эскулапов. А самые большие потери — в обеих столицах и в Московской области. О чем свидетельствует «Список памяти». Он появился в интернете ещё в середине апреля. Составили и постоянно обновляют его петербургские врачи. Эпидемическая ситуация уже в марте вызывала в городе на Неве большую тревогу. Хотя власть это скрывала, ограничиваясь напоминаниями «о необходимости ограничений контактов и использовании индивидуальных средств защиты». Менее чем через месяц после объявления в Северной столице карантина, стало известно о кончине 27 человек. Девять из них были доктора и медсестры. При том, что общее число зараженных кови-инфекцией горожан, если верить исходившим из Смольного данным, не превышало на тот момент и пятисот человек. Как говорил тогда с горькой иронией корреспонденту «СП» один из медиков Покровской больницы, «власть в упор не видит, что делается в стационарах, в каких жутких условиях нам приходится работать, её послушать, так мы просто обязаны умирать на работе!». Они и стали умирать. В той же Покровской ситуация с индивидуальной защитой сотрудников была просто аховой. Маски им приходилось шить самим. Перчатки таскать из гипермаркетов — простенькие такие, неудобные, настолько «хлипкие», что рвутся при любом неосторожном движении. Специальных зон между отделениями в этом стационаре не было. Пациенты с инфарктами, желудочными и почечными коликами, с «обычной» пневмонией и с подтвержденным COVID-19, должным образом не изолировались друг от друга. Медики сами взялись оборудовать такие зоны. И тут же получили втык «за самоуправство» от своего начальства. После того как медперсонал выложил в соцсети видео с призывом к общественности помощь им в их правом деле борьбы за обеспечение безопасности во время работы, всех участников видео едва не уволили. Помешал этому хронический дефицит кадров в стационаре. Позже в больницу все-таки завезли какое-то количество защитных костюмов, антисептиков, профессиональных респираторов. Схожая история с другой многопрофильной городской больницей — Александровской. Одни из первых умерших в Петербурге медиков оттуда: 50-летний анестезиолог-реаниматолог Сергей Белошицкий и 51-летний заведующий отделением нейрохирургии Алексей Филиппов. Белошицкий, классный, опытный специалист, перешел на работу в этот стационар в феврале, узнав, что там планируется открыть отделение для инфицированных ковидом. В Александровской, как, собственно, и во многих других, не хватало специалистов его профиля. То, что он, а позже и Алексей Филиппов скончались именно от COVID-19, власть поначалу отказывалась подтверждать. «Била» на то, что у обоих имелись тяжелые хронические заболевания, а тут стресс, большая нагрузка, вот они и обострились, доведя в итоге до гробовой доски. А вирус, мол, разве что спровоцировал. Не сразу и во многом благодаря товарищам, занесших их в Список памяти жертв эпидемии, умерших признали жертвами эпидемии. В НИИ травматологии и ортопедии им. Вредена знакомый ординатор рассказал мне о санитарке Ясюлевич. Точнее, уборщицы — на эту должность её перевели несколько лет назад. Как и других санитарок по всей стране, объясняя это необходимостью реформирования здравоохранения РФ, попросту говорят, «оптимизацией», бездумной и варварской. Обязанности за новоявленными уборщицами в белых халатах сохранились прежние, а зарплата стала заметно жиже, простите, ниже. 54-летняя Юлия Львовна, моложавая, активная, заразилась вирусом ещё в начале апреля. Не сразу, правда, это поняла, продолжала работать. У неё, как и у других сотрудников, объясняет мой знакомый, иногда проверяли температуру, но симптомы данного вируса не всегда очевидны. Ну, или диагностика подвела. Учитывая, что начавшееся тогда тестирование было на довольно низком уровне (было или все ещё есть?). Женщина ещё какое-то время продолжала работать, покашливая, задыхаясь с каждым днем все чаще и больше. Умерла она 1-го мая. О том, что причиной её смерти стал именно коронавирус, государственная экспертиза подтвердили не сразу. Как предполагают близкие Ясюлевич, искали основания для того, чтобы не платить семье компенсацию. Уточняю у знакомого: средств защиты у вас в Институте хватает? А специалистов — не приходится работать по 12−16 часов, отказываясь от выходных и перенося отпуска, как это случалось в первое время после начала эпидемии? — По-прежнему не хватает ни средств защиты, ни специалистов, и силы уже на исходе, — вздыхает он. — Не подумайте, что жалуюсь, но и врачи, и медсестры, они даже в большей степени, и нянечки уже на пределе. Всё эти месяцы мы боремся не только за жизнь пациентов, но и за то, чтобы у нас в достаточном количестве было защитных костюмов, хватало препаратов и аппаратов ИВЛ. Чтобы можно было в течение 12-часового рабочего дня хотя бы на полчаса присесть, а лучше прилечь, перевести дух. Усталый врач — не есть правильно. «СП»: — Любая эпидемия — этой борьба. А на войне, известно, как на войне! — Согласен. Мы и воюем, и будем продолжать делать это до победного конца. Однако когда знаешь, в каких условиях работают твои коллеги, например, в Германии, даже в некоторых российских больницах, в частности, в московских, настроение, мягко говоря, портится. Ведь во многих случаях разносчиками новоявленного вируса стали именно медики. Просто потому, что у нас долго не было никакой — понимаете, вообще никакой — защиты. Обычные марлевые маски в данном случае не помогали. К тому же, чиновники из горздрава решили почему-то, что при лечении «обычной» пневмонии специальных средств предосторожности не требуется. А потом «вдруг» выяснялось, что это пневмония коронавирусная… Знаете, я бы тех чиновников, кто придумал эту чертову оптимизацию, отправил на недельку хотя бы в наш Институт. А лучше в Боткинскую больницу, или в Александровскую — из питерских у них ситуация наихудшая. Пусть бы своими глазами увидели, что натворили. С этим доктором я говорила днем минувшего четверга. Через пару часов после нашего разговора стало известно о гибели ещё одного его коллеги по Институту — 35-летнего талантливого военврача, травматолога Константина Лапина. В семье Лапиных это вторая смерть за месяц: в начале июля не стало 68-летнего Александра Васильевича, тоже травматолога, отца Константина. Обоих сразил COVID-19. В четверг петербургский медицинский мартиролог пополнился ещё шестью именами… За минувшие с начала эпидемии месяцы вторая российская столица вышел в России в безусловные лидеры (увы, со знаком минус!) по летальности от коронавируса. Она на берегах Невы составила на 16 июня 4,7% - вдвое выше, чем в Москве и в среднем по РФ. Это если учитывать те смерти, основной причиной которых стал (и признан официально) COVID-19. Если же брать все случаи, когда погибшим диагностировали COVID, в том числе, как «сопутствующее заболевание», то показатель еще выше — 7,5%. Для сравнения в Москве он 2,8%, в Московской области 3,4%. Что касается статистики смертей конкретно среди медиков, то в Северной столице и она одна из самых печальных в России: 5,5% всех погибших горожан. Эти данные чиновники Смольного не афишируют. У них вообще трудно что-либо узнать. На все вопросы журналистов один заученный ответ: присылайте официальный запрос. А в последнее время, если тема у позвонившего «короновирусная», просто молча кладут трубку. Зато когда перед майскими праздниками у стен городского комитета по здравоохранению появился стихийный стенд с именами и фотографиями погибших медиков, комитетчики отреагировали оперативно, позвонив… в полицию. Прибывший наряд застал около стенда нескольких прохожих. Постоял молча вместе с ними, глядя в лица ушедших, и так же молча удалился… Единственный за все время комментарий, который удалось получить в горздраве вашему корреспонденту и лишь после того, как Росздравнадзор обнародовал свои данные о смертности лечащих специалистов, был краток «Медики могут заражаться, как и все другие люди, в других местах. Не только на работе». Санкт-Петербург Коронавирус В Кремле прокомментировали смерть Игнатьева Минздрав Украины будет требовать введения жёсткого карантина в некоторых регионах На Украине новый антирекорд по числу заболевших коронавирусом В России 7972 новых случая коронавируса, 1136 — в Москве (3047)