В разгар «войны памяти» о Второй мировой войне между Москвой и Варшавой МИД Польши призвал Россию возобновить работу российско-польской группы по сложным вопросам истории. Со стороны Варшавы это не было приглашением к диалогу и тем более поиском компромисса. Цель дискуссии с Россией по сложным вопросам общей истории для Польши всегда состояла в том, чтобы «перевоспитать» Москву, заставив ее признать вину во всем, в чем ее когда-либо обвиняли поляки, платить и каяться. 21 января сего года польский МИД после ярого неприятия заявлений президента России Владимира Путина о неприглядной роли довоенной Польши в развязывании Второй мировой войны вдруг сменил гнев на милость. На очередном брифинге польский замминистра иностранных дел Шимон Шинковский вель Сенк заявил, что Польша готова к возобновлению диалога историков в рамках польско-российской Группы по сложным вопросам истории. Чтобы оценить, насколько предложение Шинковского сможет повлиять на нормализацию отношений между Варшавой и Москвой, стоит вспомнить Комиссию советских и польских ученых по истории взаимоотношений между СССР и Польской народной республикой. Комиссия была создана в мае 1987 года на основе совместного решения Генсека ЦК КПСС Михаила Горбачева и первого секретаря ЦК ПОРП, председателя Госсовета ПНР Войцеха Ярузельского. Ее деятельность завершилась в 1989 году полным фиаско советских историков по причине их неспособности дать аргументированные ответы польской стороне по ряду вопросов, имеющих важное значение для польской стороны, и прежде всего — по Катынскому преступлению. По словам члена этой Комиссии Олега Ржешевского, Горбачев, согласившись на создание совместной комиссии, в то же время не предоставил советским членам Комиссии доступ к сверхсекретным архивным фондам о советско-польских отношениях. В своих дискуссиях советские историки были вынуждены довольствоваться лишь наработками из доступных им архивных фондов. При этом в дискуссии с польскими историками им следовало руководствоваться исторической справкой, представленной в брошюре «Фальсификаторы истории», подготовленной в 1948 году Совинформбюро. В ней была кратко изложена советская версия развития исторических событий накануне Второй мировой войны. В целом эта версия была достаточно объективной, но неполной. Ее аргументации для дискуссии по спорным историческим вопросам, касающимся Польши, было явно недостаточно. Первое обсуждение темы Катынского преступления на заседании советско-польской комиссии состоялось в марте 1988 года. По итогам обсуждения польская сторона выразила недовольство отсутствием у советской стороны «содержательной позиции» по катынской проблеме. К сожалению, информация о Катыни у советских историков ограничивалась рамками составленного под руководством Бурденко «Сообщения специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров» 1944 года, В 1988 году тщетные попытки двусторонней советско-польской Комиссии историков разобраться с Катынским преступлением не устроили польских историков. В этой связи в том же году четыре польских профессора истории, члены комиссии, осуществили так называемую «научно-историческую экспертизу» доказательности Сообщения Комиссии Бурденко. В экспертизе они подвергли Сообщение достаточно обоснованной критике. Тем не менее объективность этой польской экспертизы была во многом сомнительной по причине незнания и непонимания польскими историками атмосферы тотальной секретности, царившей тогда в СССР. Так, они не поверили в существование в 1940–1941 годах трех лагерей «Особого назначения» («ОН) НКВД под Смоленском, в которых содержались польские военнопленные по причине того, что не смогли получить официального подтверждения существования майора Ветошникова, начальника лагеря «№ 1-ОН». Именно он давал пояснения Комиссии Бурденко относительно невозможности эвакуации пленных польских офицеров из лагерей «ОН» в июле 1941 года. Стоит отметить, что данные о бывших сотрудниках НКВД-КГБ были строго засекречены. Поэтому нет сомнения, что в 1988 году места проживания и персональные данные сотрудников администрации сверхсекретных лагерей «ОН» НКВД СССР также были под грифом «Строго секретно». Естественно, под таким грифом секретности находились и данные о месте проживания Ветошникова, бывшего майора НКВД. Однако в 1988 году на польскую научно-историческую экспертизу Сообщения Комиссии Бурденко достойного ответа у советских историков в силу секретности архивных документов не оказалось. ЦК КПСС, как всегда, предпочел в эту ситуацию не вмешиваться. С таким неблагоприятным для СССР итогом советско-польская комиссия историков завершила свое существование в 1989 году. Поляки же получили аргументированное право считать советскую версию Катынского преступления необоснованной. Затем в ходе визита президента России Владимира Путина в Польшу в январе 2002 года была достигнута договоренность о создании новой Группы по трудным вопросам истории польско-российских отношений. Но по ряду причин свою деятельность Группа начала только в январе 2008 года. Ее члены занимались изучением архивных документов времен СССР, связанных с польско-советскими отношениями до 1945 года. Российскую часть Группы возглавил ректор Московского института международных отношений Анатолий Торкунов, член коллегии МИД РФ, специалист по Южной Корее и США. Польскую — Адам Ротфельд, известный политик, юрист и журналист, бывший министр иностранных дел Польши, хорошо знающий подоплеку польско-советских отношений. Польская сторона изначально сумела навязать российским коллегам «свой» взгляд на рассматриваемые исторические проблемы. Во многом это было обусловлено политическим и научным авторитетом Ротфельда. Также сыграл свою роль тот фактор, что ряд российских историков, членов Группы, изначально занимал пропольскую позицию. Польские историки в спорах с советскими коллегами, отстаивая официально принятые в Польше исторические идеологические и пропагандистские штампы, нередко заявляли, что в случае несогласия с их позицией они прекратят работу в Группе. В Польше историк, который высказывает мнение, идущее вразрез с официальной позицией, подвергается остракизму. Об этом свидетельствует печальная судьба Казимира Валишевского, польского историка XIX–XX века. Он, занимаясь историческим анализом отношений Польши с государствами Европы и Россией, пришел к неожиданному для тогдашней польской исторической науки выводу. По мнению Валишевского, не столько злая воля европейских держав, сколько непродуманная и недальновидная политика самой польской власти привела к разделу страны между Австро-Венгрией, Пруссией и Россией. За эти взгляды, высказанные Валишевским в книге «Потоцкий и Чарторыйский» 1887 года, историк подвергся такой жесточайшей обструкции со стороны польской национальной историографии, что последние 46 лет своей жизни ему пришлось прожить во Франции. В Польше никому не хочется повторить судьбу Валишевского. Поэтому россияне, как правило, были вынуждены соглашаться с поляками. Конкретным результатом совместной работы российско-польской Группы историков стал 853-страничный исторический сборник «Белые пятна — черные пятна: сложные вопросы в российско-польских отношениях», изданный в Москве в 2010 году. Он содержал 32 статьи российских и польских историков на спорные исторические темы. Содержание этих статей позволяет сделать вывод, что абсолютное большинство российских историков согласилось с польской трактовкой основных исторических событий в российско-польских отношениях. Хотя, как сегодня выясняется, эта трактовка в большинстве случаев является ущербной с точки зрения соответствия исторической правде. Тем не менее изданный российско-польский сборник стал серьезным аргументом польской стороны в дискуссиях с российскими политиками. Словом, до сих пор о равноправном диалоге польских историков с российскими говорить не приходится. Во многом это было предопределено соглашательской позицией не только российских историков, но и российского руководства в отношениях с Польшей. По этой причине за последние 20 лет польская сторона сумела «навесить» на Россию тяжкий груз якобы совершенных ею исторических «преступлений и ошибок».