Как стало известно, в субботу вечером, 9 октября во время представления, когда на сцене Большого шла опера «Садко», одного из актеров придавило массивной тяжелой декорацией, которую в это время меняли. Артист, которого предупреждали и зрители, и коллеги о надвигающейся сверху опасности, просто даже не успел сориентироваться и вовремя отойти в сторону. В результате, на глазах у присутствовавших в это время в зале зрителей конструкция буквально придавила 38-летнего Евгения Кулеша, который умер на глазах у публики. Как сообщают в пресс-службе Большого театра, занавес тут же закрыли, спектакль остановили, а зрителей попросили покинуть зал. Сразу же возникает логичный вопрос: как в таком солидном и представительном месте, как главный театр страны, где техника безопасности, казалось бы, должна быть на высоте, человека никто не смог спасти от нелепой гибели. Ведь трагедию можно было предотвратить, если бы вовремя среагировали соответствующие службы. Но этого не произошло. И вот печальный результат. Одним из первых об этой жуткой трагедии узнал бывший премьер театра, известный артист балета, отдавший Большому более 20 лет, Народный артист России Николай Цискаридзе, который прокомментировал это печальное событие с оттенком тревоги за положение вещей и судьбы своих коллег. Дело в том, что артисты, занятые в этой постановке, опасаются, что виновные в произошедшем не понесут заслуженного наказания, а дело спустят на тормозах. «Конечно, я знал этого человека: погиб супруг моей коллеги. Мы учились вместе, она помладше, а Евгений, соответственно, еще моложе, — рассказал Цискаридзе. — Все артисты в один голос твердят, что никакой вины погибшего на самом деле не было. Да, сейчас будут писать, мол, надо было идти налево, а он пошел направо, чуть ли не сам под конструкцию бросился… Такие небылицы станут слагать! Это как унтер-офицерская вдова, которая сама себя высекла. У меня нет сомнений, что погибшего артиста или какого-нибудь рабочего сцены сделают крайним и дело замнут. Такое мы уже проходили: на открытии театра ведь тоже случилась трагедия, помните? И ее замяли». Опасается Народный артист того, что в его альмаматер может произойти все что угодно. Но такого, что произошло в этот раз, Николай Максимович, по его признанию, не припомнит. А ведь Большой театр — это, считает Цискаридзе, не только великая творческая мастерская, но и большое и сложное производство, обладающее разнообразными техническими приспособлениями и устройствами, требующими тщательного обслуживания, а также управления и контроля. «К сожалению, во время смены декораций никто не застрахован от происшествий, может случиться все, что угодно, — продолжает народный артист. — Знаете, видеозапись момента ЧП я еще не видел. Что, в этот момент на сцене были десятки артистов? Вообще-то, по технике безопасности все должно быть иначе. Во время любой смены декораций сначала дается заглушка — занавес, который перекрывает все происходящее на сцене. Затем все артисты должны уйти, и только потом конструкции начинают двигаться. По правилам, этот процесс должен контролировать не только режиссер-постановщик, но и два дополнительных режиссера. Но в Большом техника безопасности, к сожалению, страдает». В доказательство своих слов Николай Цискаридзе приводит некоторые факты, которые, в силу обстоятельств, были не знакомы большинству обычных людей, знающих изнанку Большого не по служебной необходимости, а по театральным постановкам, отзывам критиков и публикациям в СМИ. Так, например, артист балета рассказал, что во время одного из спектаклей его коллега порвал себе связки и очень кричал от чудовищной боли. Но самое страшное, что никакой медицинской помощи он при этом так тогда и не получил. Потому что она, по словам актера, в театре просто отсутствовала. Не было ни заморозки, ни обезболивающих средств. И, судя по всему, сейчас, похоже, мало что изменилось. «Я не раз говорил, что в Большом театре ничего не сделано для комфортной работы артистов, потому что им руководят люди, далекие от искусства — подчеркивает актер. — За кулисами творится ад. Если бы хоть один человек из зрительного зала провел первый акт «Щелкунчика» за кулисами, он бы просто не поверил своим глазам. Ноги артистов балета калечатся из-за перепадов сцены и лестниц, вентиляция и окна отсутствуют… Каждый раз, чтобы поднялся занавес, риску подвергаются жизни сотен человек: рабочих, артистов, оркестрантов… И если такое сложное производство контролировать спустя рукава, трагедии неизбежны! Не остались в стороне и пользователи соцсетей, которые живо включились в обсуждение произошедшей трагедии. Они тоже не могут понять, куда же подевались люди, которые должны были контролировать смену декораций и следить за безопасностью артистов? «Как механик сцены могу сказать: если это был электрический штанкет, то вопрос к тому кто стоял за пультом, почему не была нажата кнопка аварийной остановки? — вопрошает один из пользователей. — Да и в любом случае, в боковых кулисах должен был стоять человек из тех группы (монтировщик, завпост или на худой конец помреж) который бы по рации мог давать команды человеку за пультом или наверху о спуске штанкета». С ним согласны и другие пользователи, недоумевающие, как такое могло произойти в театре, где все расписано и предусмотрено на любые случаи жизни. «У них рации должны быть чтобы докладывать оператору, который управляет механикой сцены — говорит один из них. — И у оператора механики должен быть монитор, с камер, которые должны стоять на сцене». Но есть и другие версии. «Возможны и попытки сэкономить на квалифицированном обслуживающем персонале», — предполагает Анастасия Борисенко. — Сейчас строят жилые дома как попало, экономят на качественных материалах, а уж в декорациях и системах управления ими и подавно используют что-нить потяжелее и подешевле, не высокого качества, думаю, что даже в Большом!". Но большинство пользователей единодушны в главном: «Там в Театре бардак! В голове у руководства, в помещениях, в постановках… почитайте Цискаридзе, кто там у руля, — резюмирует Victory V. — Неудивительно. Рыба гниет с головы. Так что вы правы — это халатность и дебилизм». Но примечательно еще и то, что эта трагедия подняла волну, которая, как лакмусовая бумажка, приоткрыла занавес тайны на все происходящее в Большом на протяжении последних нескольких лет, начиная с техники безопасности и заканчивая плохим менеджментом и отсутствием надлежащего руководства коллективом. Так что хочется здесь подытожить картину классическим высказыванием Михаила Жванецкого: «Может, что-то в консерватории поменять?».