Событие дня:
Москва C
иев снова провоцирует обострение военного противостояния в Донбассе. К линии соприкосновения подтягиваются свежие силы ВСУ, усилились обстрелы прифронтовых сёл. Почти не осталось сомнений в том, что киевские власти будут пытаться решить «донбасский вопрос» силовым путём, начав полномасштабную войну. Однако Киеву не нужен ни Донецк, ни Луганск. Так в чём же военная тайна? Эту горячую и актуальную тему Елена Афонина обсудила в студии с Андреем Пинчуком.
Вокруг того, как сейчас развиваются события в Донбассе, идёт очень много обсуждений. С одной стороны, говорят о том, что Донецкая и Луганская народные республики времени зря не теряли, а готовились к подобному варианту развития событий. С другой – уверяют нас в том, что от ДНР и ЛНР «ничего не останется». В таком ключе, напомнила Елена Афонина, выступил, к примеру, известный политолог, ярый русофоб Николай Злобин:
«Война в ЛДНР может вспыхнуть по самому незначительному поводу. Однако вследствие этого противостояния от Луганской и Донецкой народных республик ничего не останется».
Прокомментировать эти слова Злобина, прозвучавшие, как водится, из Вашингтона, Елена Афонина попросила первого министра государственной безопасности Донецкой народной республики доктора политических наук Андрея Пинчука.
У нас в последнее время все эксперты специализируются на двух вопросах: ковид и война на Украине, в этом разбираются, как кажется, абсолютно все. И господин Злобин – как раз из таких экспертов, один из когорты подобных «больших специалистов», обладающих навыками военно-тактического и стратегического планирования. К тому же он, судя по всему, владеет некой военной тайной сразу с трёх сторон – с украинской, донецкой и луганской. Поэтому и пытается соотнести подготовку на период обострений, а потом метко выносит свои вердикты.
Но досужие размышления – это не более чем размышления в стиле «как родятся кошки». Точно так же Злобин и ему подобные рассуждают о том, как развивается война на Украине. Между тем на Донбассе мы наблюдаем не просто историю какой-то локальной позиции, а широкомасштабное обострение. Если смотреть на ситуацию стратегически – это звенья одной цепи: и Азия, и Кавказ, и внутрироссийская повестка, и события на Украине.
Запад давно назвал Россию и российское руководство своим стратегическим врагом. А чтобы победить этого своего врага, нужны определённые инструменты, в том числе и инструменты давления. И действуют они по принципу клещей, зажимая с двух сторон сразу, – и с внутренней, и с внешней сторон, особенно экономически.
Внутреннее давление мы наблюдали на примере активизации событий, связанных с выступлениями в поддержку Навального, и прочими такими же акциями. И такие акции будут продолжаться по нарастающей вплоть до выборов в Госдуму, это «окно дестабилизации» ситуации в России.
А в это же время украинское руководство, которое на самом деле находится в довольно отчаянном положении, пытается настроиться с помощью этого западного камертона. К тому же в ВС Украины в поте лица трудятся около 70 стратегических советников НАТО, а это уже – фактически ситуативный центр управления Вооружёнными силами Украины, который регулирует вопросы военного применения Украины.
Понятно, что в одиночку украинские власти ни на какие «решительные действия» не сподобились бы, если бы не чувствовали политическую, военную и экономическую поддержку, продолжила Елена Афонина. Если вспомнить слова экс-главы СНБО Украины Александра Турчинова о том, что в 2014 году «украинская армия была деморализована, это был настоящий кошмар», то теперь, надо понимать, украинская армия – это нечто совсем другое? Появилось вооружение, уверенность и наглость?
По словам Андрея Пинчука, здесь надо разобраться с терминологической путаницей. Существует некоторый миф о том, что с Донбассом воюет Украина. Это неправда. В 2014 году Украина, которая и до того жила, как говорится, ни шатко ни валко, перестала вообще существовать как государство. Но продолжала пытаться себя кому-то продать и презентовать. В 2014 году не просто случился переворот – Незалежная полностью ушла под внешнее управление.
Украина, как страна-банкрот, не может самостоятельно прожить ни одного месяца, ни с точки зрения бюджета, ни по вопросам выплаты пенсий, зарплат, выполнения социальных и прочих обязательств, очень плохо реализуемых. Всё это финансируется из ресурсов МВФ. То есть украинская экономика управляется извне.
Есть и сфера внешнего управления армией. Когда я говорю про 70 стратегических советников, а их на самом деле намного больше, то речь идёт о тех, кто модерирует армию и ситуацию по тем или иным направлениям. Представители от Англии занимаются проектом «Орбитал» и так далее. Весь Запад при помощи Украины через Донбасс воюет с Россией. А военная техника – это всего лишь один из элементов снабжения. Сначала это было старое вооружение, которое свозили и свозят со всего постсоветского пространства, а потом потихонечку дошли до всем известных «Джавелинов». Если взять расчёты украинских потерь за 2014–2015 годы, особенно после Дебальцево, ресурс вооружения ВСУ был исчерпан: техника в значительной степени была либо ликвидирована, либо оказалась в руках ополчения и армии.
Так что истории под названием «Украина воюет с чем-то» нет, а постоянно возобновляемый ресурс военно-технический – это постоянное обеспечение Украины соответствующими ресурсами.
И если внимательно посмотреть на карту, где отражается ситуация на линии соприкосновения, где показано расположение украинских войсковых подразделений, будет несложно понять, что Украине ни Луганск, ни Донецк не нужны. Потому что это миллионы людей, с которыми они воюют. Включать их в свою границу опасно по огромному количеству причин, отметил Андрей Пинчук.
Более того, решение донбасской истории по существу противоречит украинским интересам: а за что деньги будут давать, за какую войну с Россией? А если внимательно посмотреть на линию соприкосновения, можно увидеть, насколько близко она находится к России. Им нужна война с Россией, чтобы здесь оставалась зона военной дестабилизации. И вроде НАТО здесь не воюет, а Украина – всё логично. Она воюет за свой Крым и так далее.
«А если представить себе внезапную массированную атаку ВСУ в самом узком месте у российской границы? Как быстро они могут до неё дойти?» – поинтересовалась у Андрея Пинчука Елена Афонина. Понятно, что в реальности – ни за какое. Но военные эксперты так любят моделировать ситуации…
Если говорить об экспертизе имени товарища Злобина, с которой мы начали, то, наверное, там несколько часов – до пяти, я думаю. Но смотреть на вещи надо реально. Понимаете, в чём дело… Украина – это не та страна, которая долго держит свои зловещие тайны при себе. Она обо всех своих планах уже давно и честно рассказала. И все эти планы, связанные с активизацией боевых действий, сводятся к двум позициям. Первое – это признание со стороны России, что она сторона конфликта, вынуждение России активно включиться в боевые действия.
И вторая задача, продолжил Андрей Пинчук, заставить пересмотреть Минские соглашения. Они же заявляют о том, что все пункты соглашений невыполнимы. Ведь что такое Минские соглашения? Это федерализация Украины, создание «золотой акции» у русского Донбасса и появление русской автономии на востоке Украины. То есть полная трансформация нынешней Незалежной. С точки зрения Киева, это невозможно. О чём они честно и говорят.
Но что делать? Минские соглашения признаны, верифицированы ООН. И единственный способ выйти из этой ситуации – подписать ещё одни Минские соглашения. Первые Минские соглашения были подписаны в августе 2014 года, когда шла активная фаза боевых действий. Вторые – в феврале 2015 года, когда развернулась Дебальцевская операция, и тоже шла активная фаза боевых действий.
И вот теперь украинские власти заговорили о некоем плане Б, чтобы снова создать обострение военной ситуации и попытаться найти выход из тупика, в который они попали, подписав ещё одни Минские соглашения, поскольку нынешние условия для Киева – смертельны. Одновременно Запад всеми силами пытается давить на Россию.
Кроме того, на Украине сейчас создалась очень острая внутриполитическая ситуация, страна вошла в фазу подготовки к выборам: в 2023 году будут выбирать украинский парламент, а через год – президента. Власти ведут невиданное наступление на оппозиционные партии и телеканалы. Прибавьте к этому жёсткую ситуацию с ковидом, проблемы с вакцинацией.
Всё это вместе складывается в один пазл, который вы показали на своей карте, констатировал Андрей Пинчук.
Продолжая разговор, Елена Афонина напомнила: многие думают и говорят о том, что Россия должны активно вмешаться в ситуацию, чуть ли не танки до Киева довести. Возможна ли такая ситуация, возможно ли её вообще представить, задала ведущая вопрос Андрею Пинчуку.
«Когда начинаешь из плоскости абстрактных размышлений о том, «что должна сделать Россия», переходить уже к более реальным размышлениям, то возникает мысль. Вот, представьте себе: в нашей 146-миллионной стране наверняка у большей части есть близкие или дальние родственники на Украине. И теперь мы представляем себе: Россия начинает активное военное вмешательство».
Это, конечно, совершенно невозможно, уверена Елена Афонина. Но чисто гипотетически представим, что мы начали бомбить Киев. Кто это поймёт – что с одной, что с другой стороны? Что же надо делать в этой ситуации? Чем Россия реально может сейчас помочь Донбассу?
Есть такое выражение – «окна возможностей». О них часто вспоминают. В своё время у России было легитимное обоснование военного вмешательства, когда на Украине в 2014 году произошёл государственный переворот. К сожалению, этот период был упущен. Причём он был упущен где-то весной – в начале лета 2014 года.
Значит, сейчас надо смотреть на конкретные модели того, каким образом осуществляется военное вмешательство, их всего несколько. Это война, это принуждение к миру, это миротворческая операция. И тогда возникает вопрос, в какой из этих трёх форм может Россия участвовать в процессе?
Прежде всего, Россия может признать республики Донбасса. И тогда появляется возможность вмешаться в процесс либо в качестве союзника этих территорий, либо в качестве ответа на украинскую агрессию в отношении этих территорий, если они будут абсорбированы и присоединены к России по примеру Крыма, в качестве ответа на агрессию в отношении своей территории.
В теории такая возможность существует. Какова она на практике – это уже серьёзный вопрос. Потому что если республики не будут признаны, то тогда возникает вопрос: почему мы вмешиваемся в войну, если она идёт не на нашей территории.
Значит, надо говорить о принуждение к миру и миротворческой операции – как это действует, мы увидели на примере Азербайджана и Армении. Одна из легитимных сторон, а лучше обе, должны призвать к участию в этой миротворческой операции. С другой стороны, в принуждении к миру может вообще ни одна сторона не призывать. Но тогда это может быть решение Совбеза ООН, добавил Андрей Пинчук. И это уже – третий вариант. Именно ООН имеет право вмешиваться в эту историю, потому что ООН верифицировала Минские соглашения.
Честно говоря, все три эти варианта в нынешних условиях мне представляют слабореализуемыми, отметил гость в студии. Поэтому, если уходить от фантазий и возвращаться к реальности, стоит вспомнить о том, что Украина ни во времена Януковича, ни после него не была членом ОДКБ, то есть не вступала ни в никакие военные союзы с Россией. Учитывая это, мы не можем вмешиваться в украинские процессы ни с формальной, ни с юридической точки зрения. Но ровно до тех пор, пока не возникнет ситуация прямой агрессии в отношении территории Российской Федерации – это Крым, это границы начиная от линии соприкосновения, которые очень близки к границам Белгородской, Ростовской, Воронежской областей.
Так что, вот он, весь коридор возможностей. Правда, здесь ещё нужно учитывать наличие в России такого общественного ресурса, как русские добровольцы. В 2014 году русские добровольцы посильно участвовали в этом процессе. И готовы это сделать вновь. Вот этот факт есть. Но это уже зависит от степени интенсивности боевых действий.
Обстрелы и практически ежедневная гибель людей, мирного населения – это история постоянная. Но война начинается тогда, когда сдвигается линия фронта. Это аксиома. Когда двигается линия фронта, причём двигается в достаточно существенном формате, вот тогда война вступает в горячую фазу. У нас сейчас есть обстрелы, но линия фронта находится в достаточно статичном положении. Вот вся ситуация.
