Событие дня:
Москва C
Исторический крах эталонной марки нефти West Texas Intermediate (WTI), имеющей огромное значение для товарных рынков США, представляет собой гораздо больше, чем краткосрочное негативное влияние глобального избытка нефти на американских производителей энергоносителей. Напротив, это начало конца иллюзии об американской энергетической независимости, разрыв того экономического пузыря, который был настолько же непрактичным, насколько и неустойчивым, пишет бывший офицер разведки Корпуса морской пехоты США Скотт Риттер в опубликованной 23 апреля статье для The American Conservative.
Жадность корпораций и государства — в первом случае вызванная стремлению к прибыли, во втором — к большим налоговым поступлениям — и легла в основу той государственной энергетической политики, которая была основана больше на высокомерии, чем на рыночных реалиях. Дело в том, что пока будет спрос на нефть, будет и нефтяная промышленность США. Тем не менее пандемия COVID-19 войдет в историю как момент наибольшего расцвета американской нефтяной промышленности. После же глобального экономического кризиса она будет представлять уже не то, что все ожидают.
Само по себе беспрецедентное падение цены на нефть WTI до отрицательных значений (то есть производители нефти вынуждены платить покупателям, чтобы те покупали у них нефтью) является скорее отражением «идеального шторма» — стечением таких обстоятельств, как резкое падение спроса на WTI, ограниченность возможности ее хранения, так и истечение срочных нефтяных фьючерсных контрактов. Иными словами, оказалось, что нефти слишком много, а хранить ее негде, поэтому если торговцы, купившие контракты, не смогли продать их, они были бы оказались в ситуации, когда им негде хранить купленную нефть.
Торговля сырьевыми товарами — это всегда большой риск, и инвесторы часто проигрывают, когда оказываются не на той стороне основного движения рынка. При нормальных обстоятельствах крупные потребители нефти, такие как авиакомпании и круизные лайнеры, вмешиваются и покупают контракты по сниженной цене. Но в наши дни остановки глобальной экономики, вызванной пандемией COVID-19, не летают самолеты, не ходят корабли и машины не ездят. Без спроса не было и потребления, а без потребления рынок вскоре столкнулся с огромным избытком нефти, которая оказалась никому не нужна.
Этот кризис назревал долго. В течение всего последнего десятилетия США добавили слишком много нефти, а также слишком сильно субсидировали нефтяную отрасль, одновременно требуя сокращения производства со стороны иностранных производителей, намеревавшихся искусственно удерживать цены на нефть. Кроме того, США захватывали долю на мировом рынке, налагая санкции на конкурентов, таких как Венесуэла и Иран. Всё это во имя прибыли акционеров и стремления к современному эквиваленту Святого Грааля — энергетической независимости.
К 2018 году США удалось убрать около двух миллионов баррелей в день из глобальных поставок нефти с помощью санкций, введенных против Каракаса и Тегерана. Администрация Трампа планировала заполнить образовавшуюся ниши, увеличив объем производства в США, который в 2018 году превысил более 12 миллионов баррелей в день. К декабрю 2018 года США впервые за 75 лет стали чистым экспортером нефти, переступив порог, который президент Трамп назвал «энергетической независимостью».
Экономический рост Китая и сопутствующий ему спрос на нефть помогли создать рынок, который поддерживал цены на нефть на уровнях, выгодных для производителей в США. Действительно, потребление энергоносителей в Китае способствовало восстановлению нефтяной промышленности США после ценовой войны, развязанной Саудовской Аравией в 2014 году.
Нынче ситуация совсем иная. Так, в одной из статей, опубликованных в декабре 2014 года, указывалось, что «нефть была абсолютно раздавлена», что если «совсем недавно, в июне, нефть марки West Texas Intermediate Crude торговалась по цене более $100 за баррель», то сегодня «она стоит $67», что на 37% меньше. Чтобы понять отличие той ситуации от нынешней, нужно просто сравнить цены в $67 за баррель с сегодняшними отрицательными в $40.
Этот сдвиг начался с торговой войны США с Китаем, спровоцированной президентом Трампом после его вступления в должность в 2017 году. Эта торговая война способствовала замедлению экономического роста в Китае. Она привела к падению мирового спроса на нефть, которое началось в конце 2018 года, и, в свою очередь, положило начало периоду глобального перепроизводства нефти, который продолжался до настоящего времени.
В течение этого времени США продолжали наращивать внутреннюю добычу нефти, стремясь максимизировать прибыль и обеспечить долю на мировом рынке, и все это во имя «энергетической независимости», которая стала главной мантрой для президента Трампа.
В конечном счете перепроизводство в США вступило в противоречие с энергетической политикой как России, так и Саудовской Аравии, которые пошли на серию сокращений объемов добычи нефти, направленных на повышение цен и стабилизацию рынка. Единственным выгодополучателем этой политики жесткой экономии были США — фактор, который и привел к недавней российско-саудовской ценовой войне, которая в сочетании с пандемией COVID-19 спровоцировала недавний обвал цен на нефть.
Нефтяные контракты приходят и уходят, но плохая политика остается. Добыча нефти в США, как она в настоящее время организована и настроена, никогда не оправится от экономического штопора настоящего времени — компании и банки обанкротятся, сгорят целые состояния, а жизни миллионов людей навсегда изменятся к худшему, поскольку их средства к существованию испаряются навсегда. Слишком большой ущерб был нанесен нефтяной промышленности США, которой предстоит пережить еще не одно потрясение. Поэтому едва ли можно говорить о том, что она полностью восстановится после возобновления работы американской экономики.
Уровни добычи нефти в США резко упали, от 2 до 3 миллионов баррелей в день, и еще больше. Пока не будет достигнут баланс между мировым производством и спросом, цены на нефть будут продолжать падать. Обещанное сокращение добычи на 10 миллионов баррелей в день, сделанное на переговорах ОПЕК+ в середине апреля, не решают проблему перепроизводства в объеме 27 миллионов баррелей в день, которое все еще имеет место.
Кроме того, есть разница между нефтью на мировом рынке сырья — пока WTI давала отрицательные результаты, ее основной мировой конкурент, нефть марки Brent, торговался (хотя по и сниженным ценам) положительными показателями. Такое несоответствие связано с логистикой, связанной с выводом соответствующих продуктов на рынок.
Brent перевозят в основном гигантскими морскими танкерами, поэтому его покупатели еще не испытали проблем с вместимостью хранилищ, из-за которых и произошел ценовой кризис, поразивший WTI. Дело не в том, что WTI потеряла ценность. Неопределенность в отношении хранения нефти, законтрактованной на поставку в мае, привела к негативным ценам, а не сама нефть.
Действительно, в то время как майские фьючерсы на WTI рухнули, цена на июньские фьючерсные контракты стабилизировалась на уровне около $26. Но проблема нехватки хранилищ может быть не решена до самого июня, тогда июньские контракты, могут повторить минимальные цены майских фьючерсов на WTI. И если не удастся вернуть экономике США достаточно высокие темпы, чтобы создать нужный спрос на энергоносители для компенсации продолжающегося перепроизводства производителями нефти в США, та же участь может постичь и июльские фьючерсы и все фьючерсные контракты в будущем, пока не будет решена проблема несоответствия спроса и предложения.
Реальность такова, что нефть по $10, по-видимому, будет нормой в обозримом будущем. Такая цена несовместима с отраслью, для выживания которой требуется цена в $50. Даже когда экономика США вернется в прежний режим, доброго сегмента нефтяной промышленности США уже не будет существовать, чтобы участвовать в восстановлении экономики. Энергетическая независимость США, эта иллюзорная концепция, которой придерживались президенты США в течение последних семи десятилетий, испарилась.
За тот короткий период, когда США смогли претендовать на этот статус, это можно было обеспечить исключительно благодаря рынку, который был искусственным образом искажен для создания стимула для американского перепроизводства за счет производителей остального мира. Такая модель поведения больше невозможна.
Так же невозможна и прежняя модель глобального потребления. Ущерб, нанесенный мировой экономике пандемией COVID-19, еще не определен до конца, и не будет в течение долгого времени. То же самое относится и к экономике США. Модели восстановления, которые существовали в марте, больше неприменимы сегодня. Но одно сказать наверняка можно — оптимизм президента Трампа в отношении быстрого перезапуска американской экономики неуместен.
Недавние исследования показывают, что экономика США восстанавливается до предпандемического уровня где-то в первом квартале 2023 года. Уровень продолжающегося экономического стимулирования и поддержки, необходимых для поддержки американской экономической структуры между этим годом и нынешним, еще не начал рассматриваться ни конгрессом США, ни администрацией Трампа.
Однако есть определенные вещи, о которых говорить можно уже сейчас. Экономика США не будет функционировать как настоящая экономика свободного рынка в ближайшие месяцы и годы, если вообще когда-либо вернется к этому статусу. Внутриполитические реалии национальной экономики, по крайней мере, частично основанные на стимулирующих выплатах, становятся еще более сложными, на фоне того как США работают над оживлением глобальную экономику, в которой другие национальные экономики работают по аналогичным субсидируемым правительством моделям.
Экономический рост будет тщательно регулироваться, а это означает, что таким же образом будет регулироваться и такие факторы, как уровень потребления энергии.
Дни неограниченного роста, как и безудержной добычи нефти внутри страны, прошли. США должны научиться жить в мире, где цены на нефть устанавливаются совместно на основе согласованных квот на добычу. США снова станут чистым импортером нефти. Недолгая эра энергетической независимости США — теперь история.
