Событие дня:
Москва C
Обстоятельства изменились, причем чрезвычайно изменились. В условиях морового поветрия и тяжелого экономического положения стало не до утонченных (хотя и несколько однообразных) игр с верным союзником — Белоруссией.
В России Серебряного века был весьма популярен жалобный романс:
Все меня оставили,
Скоро я умру,
Мне клистир поставили
Рано поутру.
Великий реформатор театра К. С. Станиславский с большим чувством исполнял его, представляя Аргана в спектакле «Мнимый больной». Теперь этот романс впору исполнять великому кондукатору А. Г. Лукашенко.
С самого начала заразы А. Г. Лукашенко отвергал сам факт существования таковой — и, соответственно, все карантинные меры. А если кто и почувствует недомогание, надо лечиться народными средствами — баней, чаркой и шкваркой, а также коровьим маслом. А так — все границы Белоруссии были открыты, а президент сурово критиковал тех, кто, поддавшись панике, носит маски.
Такую политику А. Г. Лукашенко не все считали рассудительной, да и картина того, как вся рота (т. е. весь мир) шагает не в ногу, один поручик шагает в ногу, вызывала известные подозрения. Но, с другой стороны, все-таки и шведский поручик тоже шагал в ногу, а главное, батька — суверенный правитель суверенной страны. Делает что хочет, а с вопросами к нему могут обращаться только его подданные. Если захотят и если смогут.
Конечно, некоторое недовольство высказывали соседи, опасаясь, что с таким диссидентством Александра Григорьевича зараза может перекинуться и к ним. В Белоруссии число зараженных превысило показатели соседней Польши, притом что население Польши превосходит белорусское четырехкратно. У поляков это вызывало беспокойство, впрочем, на то есть пограничная стража, и пусть Лукашенко куролесит как хочет.
Но президент Белоруссии хочет сочетать ковид-диссидентство — не запретишь — с продолжением многолетней практики союзных отношений с Россией. Которая искони проводится в несколько тактов. Сперва следует грубый наезд на российское руководство, затем голосом, который не может обмануть даже тюленя, Лукашенко рассказывает, что нет у России более преданного союзника, чем он, затем повторяется еще более грубый наезд, затем уже в более сдержанной форме говорится, что неплохо бы дать верному союзнику новую преференцию по нефти и газу. Кульминацией является очередной визит А. Г. Лукашенко в Сочи, где он играет в хоккей, клянется в дружбе и получает часть истребованного. И на время успокаивается — пока не приходит время нового цикла.
В цикле А. Г. Лукашенко находится и сейчас. То он объявляет, что готов организовать приезд думцев и сенаторов в Минск на празднование 9 мая, намекая что российские парламентарии (впрочем, неназванные) так и рвутся, несмотря на заразу, поучаствовать в массовых мероприятиях. То он призывает всех лидеров постсоветских стран приехать на парад, а затем отмечает: «Что касается наших восточных братьев, вы не зря это связали с парадом 9 мая. Думаю, что это прежде всего, наверное, связано с этим. Осталось буквально несколько дней. Парад пройдет. Переживем мы это все. И мне кажется, что и волна эта спадет. Мне кажется, у них всегда так бывает. Ну, если там какая-то зависть, неприятие наших мероприятий…»
Затем призывает: «Так за что нас критиковать? У себя пусть посмотрят, что творится». А фоном идет просьба снизить цену на газ и уверенность в идеальных отношениях с начальством в Москве (а равно в Сочи) — «Минует печальное время, мы снова обнимем друг друга».
В иных обстоятельствах, возможно, и обняли бы. Все-таки пятитактная схема работает уже не первый десяток лет. Тем более что верный союзник прозрачно намекает: «А куда вы денетесь?» Но обстоятельства изменились, причем чрезвычайно изменились. В условиях морового поветрия и тяжелого экономического положения стало не до утонченных (хотя и несколько однообразных) игр с верным союзником. Кремлю довлеют совсем иные заботы — и весьма тяжкие.
В этом игнорировании вряд ли есть специальное желание наконец-то проучить надоевшего батьку. Просто не до грибов мне нынче. Но пятитактные циклы имеют смысл только в том случае, когда в них участвуют две стороны. Если одна из сторон занята своими заботами и вообще не реагирует на батькины эволюции и курбеты, они лишаются всякого смысла, ибо не достигают цели.
Александру Григорьевичу, так и не понявшему, что время настало и неприятное, и совершенно другое, только и остается, что жалобно петь: «Все меня оставили». Ибо у всех — не только на востоке, но и на западе — сейчас другие проблемы.
Источник
