Событие дня:
Москва C
Накануне саммита ЕС — Западные Балканы, который прошел 6 марта в режиме видеоконференции, глава европейской дипломатии Жозеп Боррель заявил, что он готов поддержать любой договор между Белградом и Приштиной, даже такой, который подразумевает «коррекцию границ». Об этом 5 марта сообщила сербская газета «Курир» со ссылкой на приштинское издание «Коха».
Ранее в сербо- и албаноязычных СМИ неоднократно публиковались варианты предполагаемого плана «обмена территориями» между Белградом и Приштиной, но на официальном уровне они не были подтверждены ни одной из сторон переговоров. О том, что реализация подобного плана означала бы для Сербии, корреспонденту ИА REGNUM Татьяне Стоянович рассказал сербский эксперт в области геополитики, профессор Миломир Степич.
В качестве самого вероятного варианта решения косовского вопроса в последнее время в СМИ обсуждается «обмен территориями» между Белградом и Приштиной — часть территорий на севере Косово и Метохии обменять на часть южных сербских муниципалитетов Прешево, Буяновац и Медведжа. Что такой «обмен» значил бы для Сербии?
Любого обсуждения возможности пожертвовать частью своей территории, любых разговоров о каком-то «разграничении» нельзя было допускать вообще. Территориальная целостность Сербии не должна быть под вопросом. Косово и Метохия по главному внутреннему правовому документу — конституции, является неотъемлемой частью Республики Сербия.
А международным документом, который гарантирует Сербии эту целостность, является резолюция СБ ООН 1244. Поэтому сербское руководство не должно было позволять себе оказаться в ловушке, начав эти переговоры. Все другие вопросы, касающиеся Косово и Метохии, обсуждать можно, но этот — нельзя, так как это не позволяет как конституция страны, так и резолюция СБ ООН.
К сожалению, наши политические элиты с момента окончания конфликта в 1999 году и до сих пор обсуждают территориальные вопросы и тем самым прочно сидят внутри этой ловушки.
В качестве одного из вариантов решения косовского вопроса обсуждается так называемый обмен территориями. Я говорю — так называемый, потому что нельзя обменивать свою территорию на свою же. Это просто смешно. Руководство страны, согласившись на эти обсуждения, явно заранее посчитало, что Косово и Метохия не является частью Сербии.
В соответствии с этим предложением, три муниципалитета на севере Косово и Метохии — Зубин Поток, Звечан и Лепосавич, а также северную часть Косовской Митровицы, следует обменять на три муниципалитета юго-востока Сербии — Прешево, Буяновац и Медведжу.
При этом появилась информация, согласно которой территория упомянутых муниципалитетов не будет обмениваться полностью, а также возможен вариант, при котором Косовская Митровица получит статус дистрикта (как город Брчко в Боснии и Герцеговине — ИА REGNUM).
При этом албанцы составляют абсолютное большинство населения в муниципалитете Прешево на юге Центральной Сербии, но в муниципалитете Буяновац большой процент населения составляют сербы и цыгане.
В Медведже, опять же, албанцы составляют меньшинство — они проживают только в нескольких селах этого муниципалитета. Я не понимаю, почему Медведжа фигурирует в планах по «обмену территориями», если она даже не соприкасается с Прешево и Буяновацем.
Что Сербия потеряла бы в стратегическом смысле, если бы она согласилась на такой «обмен»?
Муниципалитеты Прешево и Буяновац пересекают «Коридор 10» — панъевропейскую автомагистраль, которая идет вдоль долины рек Морава и Вардар. Поэтому, если Сербия их потеряет, автомагистраль окажется отрезанной от неё. Это не только транспортный коридор, это чрезвычайно значимый путь в стратегическом смысле.
В сербские СМИ были вброшены также некоторые «пробные шары» — информация о том, что не вся территория муниципалитетов Прешево и Буяновац будет обменена на муниципалитеты с севера Косово и Метохии, а только та часть, которая примыкает к административной линии, отделяющей Центральную Сербию от ее южного автономного края.
Таким образом «Коридор 10» остался бы в Центральной Сербии. Появилась даже информация о том, что он якобы будет находиться под международным контролем.
Когда мы говорим, что контроль — международный, то фактически подразумеваем, что он западный. Соответственно, если Белград не отдаст всю территорию муниципалитетов Прешево и Буяновац, то не получит Зубин Поток, Звечан и Северную Митровицу целиком.
Но если албанцы получат всего лишь часть двух упомянутых муниципалитетов, то они окажутся совсем недалеко от автомагистрали — всего лишь в паре километров от нее. Так что, в случае возникновения какого-то конфликта, они могли бы без особых проблем взять под контроль эту дорогу.
Мы только что обсуждали вариант плана, в котором фигурирует международный контроль над частью сербской территории. Когда речь идет о защите сербских монастырей в Косово и Метохии, существует идея о том, что они должны получить какой-то экстерриториальный статус.
Можно ли считать проблему решенной, если план по ее решению содержит так много сложных для осуществления моментов?
Эта экстерриториальность для сербских монастырей, возможно, самая большая глупость в этом плане. Это на самом деле старая идея бывшего президента СР Югославии Добрицы Чосича, который не разбирался в территориальных вопросах. Нельзя рассматривать всерьез идею экстерриториальности монастырей в окружении албанских экстремистов.
Очевидным примером может послужить монастырь Дечани. Его охраняют международные силы, но, несмотря на это, на монастырь постоянно нападают албанцы.
Вот, например, Афон имеет экстерриториальный статус в рамках православной Греции. И, несмотря на это, время от времени возникают проблемы в их взаимоотношениях. А представьте, что было бы в Косово и Метохии через 15 лет, если бы сербские монастыри получили экстерриториальность в таком враждебном окружении? Туда никто не мог бы приехать, никакую реконструкцию нельзя было бы проводить без разрешения Приштины.
К тому же экстерриториальный статус получили бы только четыре монастыря, которые находятся в списке мирового наследия ЮНЕСКО — Печская патриархия, Дечани, Грачаница и Богородица Левишка. А что будет с остальными? По данным Сербской православной церкви, в Косово и Метохии находится 1500 сербских церквей, монастырей и объектов культурного наследия. Если им всем дать такой же статус, это будет весь край — одна церковь, монастырь или памятник культуры на 7 квадратных километров. Представляете, как это много?
Так что решения, которые подразумевают раздел — это не решения. Предположим, Сербия отдаст 90% территории Косово и Метохии албанцам и сохранит только небольшую часть севера. В сознании сербов это останется как фрустрация, и они всегда будут тяготеть к тому, чтобы вернуть эти земли — через пять, двадцать, пятьдесят лет. С другой стороны, косовские албанцы посчитают, что они потеряли север своего якобы «государства» и тоже захотят его вернуть. Так что «обмен территориями» не принесет мира, тут мы себя обманываем.
В начале 2000-х в муниципалитетах Прешево, Медведжа и Буяновац албанское население организовало вооруженный бунт. Можем ли мы считать, что эта проблема на сегодня решена и что албанцы на юге Сербии лояльны Белграду?
Сначала хотелось бы подчеркнуть, что территорию, о которой мы говорим, часто ошибочно называют «Прешевская долина». В географической науке этого названия не существует, это термин CNN. Это наименование используют и албанцы, которые восприняли западную терминологию. Это неудивительно, так как Запад и помог им получить все то, что они сегодня имеют. Названием «Прешевская долина» они пытаются придать определенную индивидуальность всему этому пространству, но это некорректно, так как Медведжа, например, никак не соприкасается с другими двумя муниципалитетами.
Но давайте вернемся к проблеме настроений местных албанцев. Если бы сегодня там был проведен какой-то опрос, скорее всего, большинство заявило бы о готовности отделиться от Сербии и присоединиться к так называемому Косово. Эту область албанцы в своем проекте «Великой Албании» называют «Восточное Косово», хотя это тоже необоснованно с точки зрения географии.
Поэтому они и подняли тот бунт, о котором вы говорили, и он был подавлен, в основном благодаря реакции Запада — ЕС, НАТО и США. В тот момент распространение конфликта вне границ Косово и Метохии не соответствовало интересам Запада, который заявил о том, что Косово и Метохия — отдельная территория, а он всего лишь помог косовским албанцам, так как им грозили «этнические чистки». А если бы конфликт распространился, то стало бы понятно, что речь идет не о правах албанцев, а о создании «Великой Албании».
Поэтому Запад усмирил этот бунт, он не хотел, чтобы конфликт вокруг относительно небольшой территории помешал ему добиться стратегической цели — отделения Косово и Метохии от Сербии. Если бы там действовала сербская полиция и армия, но при этом Запад был против этого, у нас возникли бы серьезные проблемы.
И если честно, Запад тогда не хотел создавать дополнительные трудности новым властям в Белграде, которые формировались после «бархатной революции» 5 октября 2000 года. Это тоже сыграло важную роль. Так что ситуацию можно расшатать в любой момент. Тем более что на территории муниципалитета Буяновац находится населенный пункт Велики Трновац — это центр наркоторговли. На эти средства и финансируется сепаратистское движение.
Россия — страна, которая в своей новейшей истории тоже сталкивалась с проблемой сепаратизма и решила ее без потери территории. Может ли, на ваш взгляд, Сербия использовать опыт России в решении косовского вопроса?
Да, мы можем взять с России пример, она тут действовала эффективно. Можно использовать эту же модель, найти лояльных албанцев и объяснить им четко, что их сепаратизм никогда не увенчается успехом, и что сепаратистское Косово никогда не станет членом ООН. Но тут Сербия, в первую очередь, должна проявить решимость и заявить о том, что любое обсуждение территориальных вопросов для нее неприемлемо. Необходимо, чтобы все видели эту несокрушимую позицию Сербии, но ее в данный момент, по всей видимости, нет. У нас нет этой решимости как во внутриполитическом плане, так и в плане внешней политики — по отношению к Западу, который находится на стороне сепаратистов.
Надо было бы заявить о том, что территориальная целостность не обсуждается, и как только речь пойдет о признании так называемого Косово, стразу вставать и покидать переговоры. Российская модель может сработать, только если сербское руководство предварительно заявит в резолютивной форме о том, что «обмен территориями» и раздел Косово и Метохии неприемлемы для Сербии.
Тогда следующим этапом следовало бы убедить албанцев в том, что как бы они ни старались, они никогда не получат места в ООН, хоть через сто лет, хоть через тысячу.
Тем более, Сербия имеет один такой пример по соседству. К сожалению, в основе модели, о которой идёт речь, содержалось преступление — это захват Республики Сербская Краина и ее «возврат» в состав Хорватии. Хорватия вошла со своей армией на территорию Республики Сербской Краины, оккупировала ее и изгнала сербское население. За это она потом была награждена вступлением в НАТО и ЕС.
Но нам не надо брать с нее пример в этой части. Дело в том, что пока существовала Республика Сербская Краина, никто из хорватских политиков, интеллектуалов или даже олигархов не ставил под вопрос территориальную целостность Хорватии. Краина составляла 30% территории бывшей югославской республики Хорватии, в то время как Косово и Метохия составляют 12,3% территории Сербии.
Но Хорватия не согласилась на раздел, в чем ее поддерживал Запад. Нам надо заручиться более сильной поддержкой тех стран, которые выступают против независимости так называемого Косово. Зачем нам сегодня, через 21 год после агрессии против СР Югославии, вести разговоры о сдаче Косово и Метохии?
Если все это время мы сопротивлялись попыткам сепаратистского Косово вступить в ООН, зачем мы должны сдать Косово сейчас, когда все больше стран выступает против его независимости?
Источник
