Событие дня:
Москва C
Россия с 1 сентября прекратила социальные выплаты сотрудникам силовых структур, врачам и учителям Абхазии. Кроме того, электроэнергия в холодный сезон будет поставляться туда по коммерческой, а не по льготной цене. Об этом сообщил глава МИД Абхазии Сергей Шамба. По его словам, соответствующий документ получил 2 сентября премьер-министр Александр Анкваб. Чёрная метка?
От Абхазии Москва требует выполнить взятые ею на себя обязательства. А именно: снять ограничения на рынке коммерческой недвижимости для российских инвесторов, ратифицировать соглашение о взаимном признании судебных и арбитражных решений и обеспечить работу соглашения о реализации юрлицами РФ инвестиционных проектов на территории республики.
И хотя отказ от выплат в случае неисполнения Сухумом положения о гармонизации законодательства двух стран предусмотрен двусторонним соглашением о программе социально-экономического развития Абхазии на 2022−2025 годы, выглядит это невесело. Со стороны РФ тема обсуждалась в августе Дмитрием Козаком, который перед СВО занимался Украиной.
Тем более появились вбросы, что президент Абхазии Аслан Бжания обязался предоставить Москве данные о местных депутатах и оппозиционерах, которые, имея наше гражданство, противодействуют интересам России (в офисе Бжании это отрицают). Якобы для того, чтобы лишить их оного. А российским депутатам со своей стороны предложено ограничить с ними общение.
Судя по претензиям к Сухуму, в Москве относятся к республике чуть ли не как к российскому региону. И это не нравится части местной политической элиты. «Допущено грубейшее нарушение суверенитета, давление на Абхазию. Таких отношений между партнёрами не должно быть абсолютно», — возмутился жестом РФ экс-премьер и бывший спикер парламента республики Валерий Бганба.
По его мнению, независимость Абхазии первична. «Мы хотим строить государство, а не играть в строительство государства. Руководители страны не должны быть связаны гражданством другой страны, не должны зависеть от другой страны. Мы должны работать по мировым стандартам», — призвал Бганба. Как это «бьётся» с тем фактом, что почти все жители Абхазии — граждане РФ, не очень понятно.
При этом доля финансовых вливаний России в бюджете Абхазии в 2023 г. составляла 42%. Это примерно на уровне Чечни (40%, в 2014-м было 64%), но меньше, чем в Ингушетии (70%). Собственные бюджетные поступления Абхазии идут от сельскохозяйственного экспорта в Россию (больше некуда) и туризма. В 2022-м республику посетили около 1,15 млн россиян, в 2021-м — 1,5 млн.
Будущее Абхазии, как и аналогичных для массового сознания государственных образований — Южной Осетии, Приднестровья, россияне всегда видели общим с РФ. В разное время поддерживали и независимость этих территорий, и их членство в составе России. Однако Москва не торопилась к полной интеграцией, а после начала СВО всё усложнилось.
О причинах жесткой позиции России в отношении Абхазии и вероятной судьбе Южной Осетии и Приднестровья «СП» поговорила с гендиректором Института региональных проблем, экс-сотрудником администрации президента РФ Дмитрием Журавлёвым.
— Абхазы чётко сказали, что в состав России они входить не будут. Почему? Потому что мы их уже защитили и теперь им не очень-то и нужны. Им нужны от нас выплаты, дотации, любые халявные деньги, которые они могут получить. Они хотят, чтобы мы их кормили, но при этом ничего не получали взамен.
Но почему мы вообще должны давать какие-то дотации Абхазии, раз они говорят, что у них независимое государство? Как и любым другим странам, если мы признаём их суверенными. А то они суверенны, когда надо кушать, но не когда разливают харчи по тарелкам. Им все плюшки, нам все колотушки. Теперь часть плюшек решили не выдавать.
К тому же Сухум с началом СВО стал отгребать от нас двумя вёслами…
Все эти вопросы упираются в нашу, России, стратегию на постсоветском пространстве. Непонятно, чего мы хотим, какой наш идеал. Мы воспринимаем Абхазию как союзника или противника, или как часть себя вроде Белоруссии? Нам вообще нужна Абхазия? А может уже и не нужна, и нам достаточно, чтобы она была нам лояльна?
Складывается впечатление, что на уровне практических действий Россия до сих пор не определилась с этим вопросом. Может где-то в высоких кабинетах и существует стратегия, но её реализация пока не заметна. Мы всё время несёмся кому-то помогать, вместо того, чтобы заниматься своими делами.
«СП»: Большая часть населения Абхазии имеет российские паспорта. Соотечественники всё-таки…
— Для тех, кто принимает решения в Абхазии, это означает лишь возможность беспошлинных действий на территории России при условии, что в Абхазию они никого отсюда не пустят. Они допускают только наших туристов, чтобы они там оставляли деньги. Экономика у них своя, всё своё и только деньги наши.
«СП»: Поговаривают, Россия строит в Абхазии базу Черноморского флота…
— А что мы туда будем ставить? Из чего состоит Черноморский флот после катастрофы с крейсером «Москва»? Нам крымских бухт мало? Беда к нам идёт с запада, а не с востока. Абхазия — это глухая стена, на востоке от неё никого нет. На юго-востоке есть Аджария, но это уже Грузия, от которой РФ абхазов уже защитила и теперь они независимы и довольны.
Это похоже на историю с армяно-азербайджанским конфликтом. Пока надо было спасать Армению, Ереван был нашим лучшим союзником. Как только спасли, Армения сразу побежала за послом Франции. То же самое и с Абхазией на более скромной шкале. Непонятно только, кому она будет сдаваться. Туркам что ли?
«СП»: Нет ли нашей, российской, вины в том, что позволили так с собой обходиться?
— Конечно! Потому что Борису Николаевичу [Ельцину] лень было выстраивать ясную стратегию на постсоветском пространстве. Наша стратегия в СНГ — быть дойной коровой. Мы обменивали наши реальные ресурсы на их виртуальные обещания о дружбе. Как стало понятно, что за вражду с Россией платить будут больше, они перебежали во враги.
«СП»: Относится сказанное про Абхазию к Южной Осетии и Приднестровью?
— Южная Осетия маленькая. Из-за этого она и сейчас находится в той же ситуации, что Абхазия в 1990-х. Без нашей поддержки республика реально не выживет. Поэтому она-то как раз просилась войти в состав России. Нужно нам это или нет — пусть начальство решает. Но если мы Южную Осетию бросим, её сожрут.
С Приднестровьем всё сложнее. Нынешний конфликт ПМР с Молдавией сильно преувеличен. Так было, да, но очень давно. Другое дело, что зажатый между Украиной и Молдавией Тирасполь боится потерять себя вообще. Проснётся утром, а вокруг Молдавия. И поэтому приднестровцы в каком-то смысле лояльнее, чем в Абхазии.
Владея тяжёлой промышленностью советского разлива не так легко продавать производимую продукцию. Если в Россию, то это сложно в условиях наших боевых действий с Украиной, а Молдавия ПМР не признаёт. А третьей границы нет. СВО стала спусковым крючком всех этих демаршей малых стран.
Вообще, все страны СНГ от нас сейчас отгребают, потому что у них независимость психологически ассоциируется с отдалённостью от России, так как они были частью СССР. Независимость — это что-то без русских. Русского стало меньше, значит, независимости больше. Такой маркер. Новой зависимости от других стран они не замечают.
«СП»: Это касается всех групп населения этих стран или только верхов?
— Элиты первыми пришли к этой мысли. У низов больше инерции. Поначалу народы считали, что надо быть вместе с Россией. Потому что они помнили бомбардировки Абхазии, войну в Приднестровье, в Осетии. Но постепенно, с течением времени, сменой поколений в независимость от русских начинают верить и народы.
Почему Пашинян популярен? Он же войну в Карабахе проиграл! Потому что он выражает чаяния армян, которые ищут место, где можно бесплатно подхарчиться. Русские если и платят, то немного, и поэтому надо искать дополнительные источники. Помните, как армяне обижались, что русские не защитили им Арцах, хотя Ереван сам сдал его Баку?
Они так долго пытались нас обмануть и в дерьмо посадить, а мы взяли и не сели…
Эта логика в разной степени работает во всех постсоветских республиках. Поэтому и приходится снимать с нашей шеи тех, кто хочет на ней сидеть, но не хочет ничего для этого делать. Россия вправе заключать с другими странами взаимовыгодные двусторонние договора и добиваться их выполнения.
