Франция потеряла свою субъектность и независимость в принятии решений, а Макрон окончательно утратил доверие собственного населения. Так спикер Госдумы РФ Вячеслав Володин прокомментировал вотум недоверия, вынесенный накануне главе правительства пятой республики Мишелю Барнье. Впервые с 1962 года кабинет министров уйдёт в отставку. Он просуществовал всего три месяца. О том, как так получилось, и что означают эти пертурбации для России, «СП» поговорила с экспертом по Франции, научным сотрудником отдела европейских политических исследований ИМЭМО, кандидатом политических наук Павлом Тимофеевым. — Вотум недоверия во Франции означает, что одна из партий вносит в Национальное собрание (парламент — «СП») документ под названием «резолюция порицания». Вчера было внесено две таких резолюции — от левых («Новый народный фронт», NFP, Жан-Люк Меланшон) и от ультраправых («Национальное объединение», RN, Марин Ле Пен). При этом Ле Пен, понимая, что не все готовы поддержать её резолюцию, заявила, что готова «скрепя сердце» поддержать резолюцию левых. С учётом того, что суммарный вес левой и ультраправой оппозиции выше, чем число депутатов, лояльных Макрону, этот документ был поддержан. Теперь Макрон обязан принять отставку премьера. Подчеркну, что всё происходит в рамках конституции Франции и не является политической катастрофой. Хотя это и экстраординарное событие, потому что такого давно не происходило. Сегодня Барнье вручит Макрону прошение об отставке. Вечером президент Франции обещал обратиться к стране и, возможно, назовёт имя нового премьер-министра. «СП»: Кто это может быть? — Если исходить из итогов выборов в Нацсобрание, то было бы справедливо назначить представителя левого NFP, набравшего большинство. Но тогда Макрон обрёк бы себя на роль «хромой утки», стал бы заложником левого правительства, вынужденным согласовывать с ним решения. А взгляды там очень разные. В целом есть четыре варианта. Первый — некий выходец из центристского лагеря, близкий к Макрону, типа Себастьяна Лекорню, министра обороны. Второй и третий — представители правого и левого лагерей. Например, Ксавье Бертран из правой партии «Республиканцы», однопартиец Мишеля Барнье. Чтобы он, если что, мог договориться с партией Ле Пен. Кроме того, может быть кто-то из левых, например, социалистов. Условный Бернар Казнёв. А четвёртый вариант — премьер-технократ, который не принадлежит ни к одной из партий, и должен будет договориться со всеми, чтобы принять бюджет на следующий год. Типа второго премьера Макрона Жана Кастекса. Его плюсом будет отсутствие связей с какой-либо из партий, что позволит ему возвышаться над партийными дрязгами, говорить от имени всех. «СП»: То есть закон жестко не обязывает Макрона отдать формирование правительства левым? Это скорее политическая традиция? — Именно так. И эту традицию не всегда президент соблюдает. В случае действующего правительства Макрон делал ставку на то, чтобы расширить центр за счёт правых «Республиканцев», создав право-центристский кабинет. Сохранится ли такая конфигурация правительства, пока не ясно. «СП»: Уже звучат призывы к отставке Макрона… — По конституции Макрон не обязан уходить в такой ситуации. Тем более он буквально недавно — летом 2022 года — был переизбран на второй срок и от его пятилетнего срока прошла только половина. До середины 2027-го ему нет смысла уходить. Судя по всему, Макрон высокого мнения о себе — амбициозен. Такие люди не уходят. Он будет бороться. Думаю, отставки Макрона ждать не стоит. Это спекуляции части левых, партии Меланшона, которая пытается таким образом взвалить на него все проблемы. «СП»: Очевидно, левые политически выигрывают от ситуации с отставкой премьера. А националисты Ле Пен? — Безусловно, ситуация благоприятствует и ультраправым, и лично Марин Ле Пен. Потому что на последних парламентских выборах, которые выиграла партия Меланшона, лепеновцы оказались на третьем месте, выиграв первый тур вчистую. И если бы Макрон не объединился во втором туре с левыми, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось. Сейчас, свалив коллективно Барнье, левые и ультраправые показали, что они — серьёзная оппозиция, что влияние центристского лагеря Макрона сужается. Напомню, в 2017-м, когда Макрон пришёл к власти, он объединил вокруг себя умеренно левых и умеренно правых, создав не левый и не правый центр, оставив крайних за бортом. Сейчас главный вопрос в том, что ждёт этот политический центр, как дальше будет действовоть Макрон, понимая, что у него есть серьёзный конкурент слева и справа, который наверняка имеет амбиции на президентские выборы 2027 года. «СП»: Какое влияние отставка Барнье может иметь на российско-французские отношения? — Практически никакого. Это внутренние французские дела. Разве что пока французы заняты этими пертурбациями, им сложнее будет принимать новые внешние инициативы в плане поддержки Украины, потому что для того чтобы нарастить военные расходы, нужно принять бюджет. А это должен сделать парламент, который пока занят другими делами. И ещё… Как известно, в Германии на 23 февраля назначены парламентские выборы. Это значит, что в конце января, когда Трамп вступит в должность, и Франция, и Германия будут погружены в решение внутренних вопросов. Возможно, это повлияет на отношения США с европейскими союзниками. Последним труднее будет сформировать единую позицию. Своим взглядом на политический кризис во Франции поделился левый активист Алексей Сахнин, в настоящий момент проживающий в Париже. — Президентские и парламентские выборы 2022 года продемонстрировали, что французское общество расколото на три лагеря: макронисты, националисты и левые. Почти все политические игроки исходили из этой схемы. Лагеря борются, переток между лагерями небольшой и надо сосредоточиться на борьбе за этих людей. Но это малые доли процента. Сторонники Меланшона взглянули на политический расклад по-другому. Оказалось, что помимо этих трёх лагерей, есть ещё и четвёртый лагерь — тех, кто десятилетиями ни на какие выборы не ходит. И это ключевой лагерь. К тому же он самый большой. Только за счёт этих людей можно добиться изменения равновесной системы. Меланшон опубликовал анализ, в котором предвидел кризис, вызванный неолиберальной политикой Макрона. С каждым годом она снижает социальную базу власти, уменьшает её популярность, вносит раскол даже в лагерь правящего класса. С 2014 года, когда Олланд сделал Макрона министром экономики, линия неравенства во Франции резко взмыла вверх. Но нанося удар по покупательной способности французов, политика Макрона бьёт прямо в сердце французского капитализма, который основан на внутреннем потреблении, тормозит экономику. Было понятно, что рано или поздно это приведёт к политическому кризису, который и случился минувшим летом. Макрон проиграл выборы в Европарламент и попытался совершить политтехнологический манёвр, став первым среди мелких разбитых партий слева от националистов и набрав большинство как естественный кандидат против Ле Пен. План разбился о реальность. Искусственная коалиция за Макрона не сложилась — слишком велики противоречия. И случилось чудо — левые объединились и выиграли выборы. Но Макрон проигнорировал итоги голосования и не дал левым сформировать правительство. Даже Де Голль такого себе не позволял. Это важный элемент происходящего. Неолиберальная политика в интересах всё более ничтожного числа людей, ведёт к авторитаризму, к скатыванию в диктатуру. Поэтому в прогнозе Меланшона говорилось, что до зимы — до дедлайна по бюджету, правительство Барнье падёт. «СП»: Так и случилось… — У прогноза Меланшона была вторая часть: о том, что этот кризис приведёт к досрочным президентским выборам. Макрон может назначить техническое правительство, но и оно получит вотум недоверие. Теперь это очевидно даже представителям правящего класса из числа правых. И роспуск парламента, невозможный до июля, здесь лишь усугубит. Складывается ситуация, когда почти невозможно управлять страной. А это девальвирует ценность Макрона в глазах правящего класса. Сейчас 64−65% французов поддерживает отставку Макрона. Он может не досидеть до годовщины своего избрания. Французы согласились с беспощадными рецептами крайних сил. В конечном итоге выбор у Франции будет такой: Ле Пен или Меланшон.