Недавно в российской ветроэнергетике произошли два важных события: в Ульяновске первая партия лопастей для ветрогенераторов отгружена на экспорт. А в правительстве вновь стали обсуждать идею, которая была предложена еще летом прошлого года, — увязать новые меры поддержки возобновляемых источников энергии (ВИЭ) с обязательствами по экспорту оборудования. Как это все отразится на российском секторе и каким образом связано с глобальной ветроиндустрией — предлагаем обсудить. Сначала взглянем на долгосрочные прогнозы развития ветроэнергетики в мире. В ближайшее десятилетие ежегодно будет добавляться в среднем 77 гигаватт новых мощностей, и это около 12% ежегодного прироста (в первые годы) по сравнению с действующими 650 гигаваттами. Это, кстати, очень приличный прирост и ежегодных вводов по сравнению с цифрами последних лет — они находились в диапазоне 55-60 гигаватт. В нынешнем году также (как и в среднем по десятилетке) ожидался прирост в 77 гигаватт, но из-за коронавируса объем вводов окажется на несколько гигаватт ниже (а по пессимистичным прогнозам — вводов будет заметно меньше). В любом случае ветроиндустрия уже вышла на стационар по объемам ежегодного прироста мощностей. Это означает, что самих новых мощностей по производству ветряков создавать уже и не требуется. Конечно, внутри сектора будут перераспределения — между наземными и морскими ветряками, увеличивается средняя мощность ветроустановок. Но в целом в такой ситуации на ограниченном по объему рынке стоит ожидать только усиления конкуренции и борьбы себестоимостей между различными производителями. Нельзя сказать, что сектор ветроэнергетики является классической олигополией, производителей достаточно много. Но при этом 55% рынка приходится на четыре компании: это лидер отрасли, датская Vestas, испанская (после объединения двух компаний) Siemens Gamesa, китайская Goldwind и американская GE. Напомним, в России существуют три группы, конкурирующие в области ветроэнергетики. В одном из консорциумов (Фонд развития ветроэнергетики: СП «Роснано» и энергетической компании «Фортум») технологическим партнером как раз и является Vestas. В свою очередь, Siemens Gamesa строит ветряки для энергетической компании «Энел Россия» («дочка» итальянской Enel). Наконец, технологический партнер третьего игрока, «Росатома», — компания Enercon находится в десятке крупнейших производителей сухопутных ветряков. Вернемся к глобальной картине. Интересно посмотреть и на «разбивку» компаний отрасли по географии. Здесь сохраняется регионализация. Китайские компании работают почти исключительно в Азии, а американская GE — в основном в США. Только Siemens Gamesa удалось примерно в равных долях закрепиться, помимо родного европейского (и прилегающих) рынков, и на азиатском, а также на американском рынках. Vestas, помимо Европы, присутствует и в Соединенных Штатах. Но это географическое распределение в контексте поставок готовых ветроустановок на конечные рынки. Если же говорить о производствах по созданию комплектующих, то тут ситуация более сложная. Китайские компании, разумеется, преимущественно производят и компоненты у себя в стране. Для экономии другие производители пытаются размещать их в прочих странах, в том числе в Индии. Как видно из этих данных, только 24% компонентов ветряков в Китае производятся для зарубежных компаний, в Индии же этот показатель составляет 74%. Крупные производители ветрогенераторов рассматривают Индию как перспективную производственную площадку компонентов для поставок по всему миру. А теперь, на основании этих фактов, зададимся вопросом. Какое место России в этой конструкции? Во-первых, напомним, что все наши ветряки — это производства на базе иностранных технологий и моделей. Пусть и в значительной степени локализованные — это условия господдержки. Во-вторых, объемы (по мировым меркам) очень невелики. У нас в первой десятилетней программе зеленой энергетики всего около пяти гигаватт и ветра, и солнца; ветра из них около трех гигаватт. Примерно такие же объемы ожидаются и во второй программе. То есть на Россию приходится около половины процента от ежегодных вводов ветрогенераторов по миру. Это и понятно. В условиях достаточно дешевой газовой генерации ветроэнергетика в России развивается в минимальных объемах, скорее по принципу «на всякий случай иметь компетенции в отрасли». Поэтому, с одной стороны, не нужно питать иллюзий — наш рынок для иностранных компаний не является чем-то очень ценным из-за своих объемов. Тем не менее их интерес, как мы видим, существует. Отчасти это связано с тем, что в России в любом случае новая точка роста для ветровой генерации (которых и осталось не так много). Отчасти с тем, что, как показано выше, зайти на чужие рынки, где есть свои производители ветряков, не так просто. Однако для нас сейчас важнее другой вопрос: в какой степени эти иностранные компании готовы рассматривать Россию также и в качестве площадки для создания экспортных производств элементов ветряков. Любопытно, что в условиях кризиса Vestas, лидер отрасли, планирует сократить около 400 рабочих мест, преимущественно в родной Дании (в этой стране работает около 4000 человек). В то время как сотрудники в других странах в меньшей степени окажутся под сокращением (по миру работников у компании свыше 25 тысяч). Говоря об экспорте компонентов, нужно помнить, что в целом в ветроэнергетике существует проблема логистических сложностей по доставке элементов (как правило, очень габаритных) от места производства к точке использования. Тем не менее даже лопасти, как мы видим, уже удалось экспортировать на европейский рынок (с использованием водного транспорта). Различных крупных компонентов ветрогенераторов — около десятка. Помимо уже упомянутых лопастей, существуют и другие производства, которые в ближайшие годы могут стать экспортными. Так, например, «Башни ВРС», совместное предприятие испанской Windar, «Северстали» и «Роснано», уже производит башни ветрогенераторов, причем как для Vestas, так и для Siemens Gamesa. Пока для нашего внутреннего рынка. И пусть объемы отгрузки стали для башен пока невелики (они составляют доли процента от общей отгрузки стали компанией), но смысл в новом, потенциально экспортном рынке для продукции с добавленной стоимостью очевиден. И в данном контексте понятна логика российских регуляторов: заинтересовать и отечественные компании, и их иностранных партнеров (тем более раз они уже инвестировали свои средства в действующие производства) в создании центров по экспорту компонентов ветрогенераторов именно в России, «отщипнув» часть этого сегмента у той же Индии. Достаточно дешевый рубль и наличие инженерных кадров — хорошее подспорье для этого начинания. Вопрос сейчас остается в определении оптимальной доли обязательного объема экспорта — с тем чтобы, с одной стороны, не распугать инвесторов, а с другой — получить максимальный выигрыш от экспорта произведенного в России оборудования.