Однажды у Храма Христа Спасителя я ждала товарища, чтобы пойти на вручение Патриаршей литературной премии (церемония проходила в Зале Церковных Соборов). Вокруг кипела жизнь: китайские туристы со смартфонами беспрестанно что-то фотографировали; женщины в платочках и длинных юбках, похоже, спешили на то же мероприятие, что и я; азиаты-гастарбайтеры катили на тележках бордюрную плитку. А вот и шумная свадьба с невестой в «королевском» платье, следом – ребята-кадеты в новенькой форме, и снова туристы, испанские пенсионеры – оживлённые, любопытные. И над всеми этими человеческими страстями, заботами, интересами возвышался громадой бело-серый величественный храм. Есть что-то чудесное в том, что прежде разрушенный до основания, теперь он снова отстроен. Пусть не с теми чувствами, что тогда, пусть со злоупотреблениями (о них много писали в прессе), с иными недостатками – в художественном оформлении, например, но всё же храм есть, и он – не только одна из главных московских достопримечательностей, но и символ – мост в иную реальность. Есть о чём подумать, глядя на его стены: о судьбе русского народа и православной веры в ХХ веке, о путях истории, и, наконец, о том, что человек предполагает, а Бог располагает. В архитектурном облике столицы, который открывался с площади храма, зримо сосуществовали многие миры, эпохи, стили. Красный Кремль и сталинские высотки, небоскрёбы-новоделы и старинные церкви, жилые дома и дворянские усадьбы; да и много ещё чего – большого и малого, красивого и не очень. Архитектура – застывшая музыка, говорил Фридрих Шеллинг, а город, да ещё такой большой, как Москва, – симфония. Или – роман-эпопея. Какой же силой убеждения, художественного воздействия, должен обладать писатель, чтобы побуждать читателя разворачивать в своём воображении «живую музыку»: далёких эпох, характеров, столкновений мировоззрений, идей и стилей! И всё это – один человек! «Молчат гробницы, мумии и кости, – Лишь слову жизнь дана: Из древней тьмы, на мировом погосте, Звучат лишь Письмена». Это лаконичное стихотворение Ивана Бунина – и рассуждение, и убеждение, и вдохновение, и завещание: «И нет у нас иного достоянья! Умейте же беречь Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья, Наш дар бессмертный – речь». Архитектурный вид Москвы, воссозданный Храм Христа Спасителя, и даже присуждение Патриаршей литературной премии – зримые свидетельства того, что в жизни земной, реальной соседствуют и конкурируют несколько технологических укладов, эпох. Одни творения рук человеческих переживают многие столетия, другие довольствуются годами или десятилетиями. Народ – главный носитель культуры; что-то ему удаётся сохранить вопреки сиюминутным выгодам; но есть и невосполнимые утраты, как, впрочем, и свершения-достижения – в любой эпохе. Жилище, дом – это и характер человека, и сила его, и воля. Город сильно ужимает бытовые свободы взамен на комфорт. Дом россиянина ныне – это, в основном, тесная квартира, часто – съемная или ипотечная. Но на асфальте чувство родной земли не вырастет! (Речь о поколениях, а не об исключениях.) В городской тесноте, искусственно сконструированной (в пору деиндустриализации страны народ сбивается в мегаполисы в поисках работы и зарплаты), не хватает «соков земли», высоты неба, разговора с рябиной и берёзой, со скворцом и соловьём; проще говоря, не хватает созерцания и свободы. Вот и социологи «Левада-центр» подтвердили: 41% россиян в возрасте от 18 до 24 лет хотели бы уехать из страны за рубеж на постоянное место жительства (опрос 2019 года). Многих не устраивает политический режим и архаичная правовая культура, где «закон – что дышло: куда повернёшь – туда и вышло». Но если посмотреть глубже, то рационализм молодёжи вырастает от разобщённости (дома ничто ни держит – ни семья, ни друзья, ни народ – так получается?!), и от чувства отвержения (если вокруг всё чужое, значит, настоящее счастье там, где нас нет). Речь, художественное слово, это не только «бессмертный дар» (в самых высоких своих образцах, разумеется), но и бесценный дар. Если ребенок, отрок, юноша вырастают на «хайпе», «драйве» и «лайфхаке», если отечественные поисковые системы в Интернете при запросе слова «дом» выдают в первых десяти строках физиологически откровенное телешоу «Дом-2», а высшие чиновники комментируют вирши сквернослова, можем ли мы говорить, что это – наша культура, наша литература, наш быт и наша власть?! Или мы уже шагнули в пост-жизнь народа, являясь свидетелями его, а, значит, и каждого из нас, умирания? И, возможно, устремлённая за рубеж молодежь, таким образом пытается спасти хотя бы своё физическое бытие?! Конечно, возрождённый Храм Христа Спасителя дарит надежду, что и храм Русского Слова будет очищен от «мерзости запустения», что народ опомнится и возвратит себе то, что является и его достоянием, и его содержанием. Но, честно говоря, надежда эта весьма призрачная. Дело не только в движении русской истории и зигзагах нашей государственности, не в пороках и злой воле конкретных управителей, не в борьбе верхушки сверхбогачей за сохранение своих сверхдоходов, сверхвласти и сверхпотребления. Есть глобальный мир, и мы – его часть. Никогда прежде люди не отдавали столько времени своей жизни информации. В вагоне московского метро – склонённые головы. Люди «молятся» новому богу – умному телефону. Молох информатизма похищает время, мысли, образы реального мира; как в чёрную дыру уносятся в недра Интернета и соцсетей личные фото и видео, фразы, впечатления, новости, переписка, реклама, медиа. Да, конечно, есть и польза от этого потока. Примерно, как от целлофановых пакетов и пластиковых бутылок. Они – нужны! Они – удобны! Но в Тихом океане уже сформировалось несколько мусорных островов из пластика. Некоторые из них превосходят размерами Австралию, а самый большой из них называют Восточным мусорным континентом. Плохо не то, что культурное управление Россией осуществляется «чужой волей» (речь в данном случае, разумеется, не о Госдепе или каких-то «врагах», захвативших наши государственные СМИ и вещающие на чудовищном волапюке, который с приязнью и радостью подхватывают «медийные писатели» и «лидеры мнений»). Плохо то, что у нас не находится духовных сил даже для заявки на участие в Будущем. В информационном мусоре тонут классические шедевры, здравые идеи и конструктивные начинания. Физическое здоровье народа российского – это фундамент нашего бытия. Политическая и правовая системы, социальные институты – стены «народного дома». Слово, литература песня, сказка, поговорка – это наша «крыша», делающее всё сооружение пригодным для проживания, уютным и родным. На что же похож сегодня наш общий дом? На сталинскую высотку? Нет. На небоскрёб? Нет. Может, на храм? Нет! Это строение похоже на времянку для работяг на золотодобывающем прииске «Сисим» в Красноярском крае. Жить можно, и за каторжный труд тебе даже что-то заплатят. Если, кончено, тебя не смоет волной от прорыва дамбы-самостроя, которую возвели, чтобы побыстрее намыть золото, которое пойдет на «красивую жизнь» владельцев прииска. А народное возмущение, скорбь и горе тоже будут утоплены – в информационном мусоре. Идол-сматрфон принудительно устанавливает между людьми новые связи. Это уже не прежний народ, объединённый языком и культурой, а нейросеть на биологических носителях, где испытывают алгоритмы управления и обучения политтехнологи и культурологи. Сопротивляясь информационному насилию, стремясь сохранить личное пространство хотя бы в виртуальности, люди пытаются запечатлеть мгновения жизни, благо возможности «цифры» это позволяют. Вал автопортретов, бытовых фото и видео, цветочков, котиков, путешествий, впечатлений – всё это инстинктивная «запись души». Бросить вызов расчеловечиванию – сегодня это уже иррациональность, движение против течения. Эта дорога завалена бурелом информатизма, и, кажется, что шагать по ней невозможно. Но впереди – поэт: «Бессмысленны успехи и страданья, Тропа судьбы и добрый звёздный свет, – Ведь без любви к России нет призванья И счастья нет, и человека нет»… Лидия Сычёва