Принято считать, что дешевый газ — наше традиционное конкурентное преимущество. Складывающаяся ситуация на мировых рынках газа ставит этот тезис под сомнение. Цены на газ в России для промышленности сопоставимы с ценами в США, а доходность российских поставок в Европу уже оказывается ниже доходности продаж на внутреннем рынке. К примеру, в США средние цены для промышленности находятся на уровне 6,5 тысячи рублей за тысячу кубометров. А для некоторых отраслей — например, при производстве СПГ — цены напрямую привязаны к биржевым котировкам (то есть практически равны им), сейчас составляют около 4,1 тысячи рублей за тысячу кубометров. В России цены на газ остаются регулируемыми и заметно отличаются от региона к региону (разные транспортные расходы на доставку из Западной Сибири). И для центральных районов страны цены, например, находятся на уровне свыше пяти тысяч рублей за тысячу кубометров (без НДС) в зависимости от региона и объема потребления у покупателя (объем закупок влияет на размер оплаты за транспортировку по распределительным сетям и сбытовые услуги). Российский газ на внутреннем рынке близок по ценам к газу на внутреннем американском рынке — даже на фоне девальвации рубля в 2015 году. При старом курсе цены в рублях на газ в Российской Федерации были бы выше, чем в США. Еще более парадоксальная ситуация возникает при сравнении европейского и российского рынка. В Европе, конечно, газ для промышленности пока подороже, чем в США и в России. Однако на фоне низких цен рентабельность поставок российского газа за рубеж уже сейчас оказывается ниже рентабельности продаж на внутреннем рынке. К примеру, при текущей спотовой цене газа в Европе в 130 долларов за тысячу кубометров 39 долларов уйдет в счет оплаты экспортной пошлины, остается 91 доллар. Вычтем транспортные расходы. Тут есть определенный простор для интерпретаций в связи с обилием направлений, но, допустим, возьмем украинское направление со стоимостью транзита примерно в 31 доллар. Получается, что экспортные поставки (в случае экспортной продажи на украинско-словацкой границе по биржевым ценам Европы) эквивалентны цене в 60 долларов на российско-украинской границе, что в рублях (3,72 тысячи рублей) заметно меньше регулируемых цен внутреннего рынка. Строго говоря, то, что поставки в Европу перестают быть высокорентабельными, стало понятно уже давно. И, кстати, именно в результате этой тенденции популярная несколько лет назад дискуссия о допуске к экспортному каналу независимых производителей газа сошла на нет — так как заинтересованность таких производителей в текущих условиях исчезла сама. Любопытно, что выводы из этих коллизий разными участниками рынка делаются ровным счетом противоположные. Одно из мнений — необходимо стремиться, чтобы внутренние цены на газ были все же заметно ниже общемировых. Это напрямую поддержит многие экспортные производства (газохимию и некоторые другие), а косвенно и всю экономику. А с учетом нашего климата энергоемкость всегда будет выше, чем во многих других странах, а значит, разница в ценах должна компенсировать и этот фактор. Но есть и противоположная точка зрения. Не секрет, что долгие «тучные» годы поставки на экспорт рассматривались как источник сверхприбыли для газовой монополии. Соответственно, из этой сверхприбыли реализовывались и социальная нагрузка, и газификация регионов, и, согласно некоторым мнениям, низкие цены внутри страны. Сейчас, когда былых доходов от экспорта уже нет, появляются первые намеки на необходимость дополнительного повышения внутренних цен на газ. Как разрешить это противоречие, и, главное, — какую цену наши газодобытчики действительно смогут выдержать, сохраняя необходимую доходность своего бизнеса? В нулевом приближении рецепт этот давно известен: необходим переход от регулируемой цены на газ к биржевому ценообразованию. На самом деле газовая биржа в России для внутреннего рынка уже давно работает, правда, на небольших (10-20 миллиардов кубометров в год) объемах торгов. Процесс развивается небыстро, здесь остается много вопросов, которые выходят за рамки этого материала. Но главное: даже если представить, что у нас уже построена идеальная газовая биржа, в любом случае на минимальную цену, которую сможет предложить любой из продавцов, будет влиять цена транспортировки из Западной Сибири в центральные районы. Да, газ у нас один из самых дешевых в добыче, но транспортировка «с северов» вносит существенный вклад в конечную себестоимость. Тарифы на транспортировку у нас так же регулируемые, как, собственно, почти во всех странах. Но главное — тарифы, в теории рассчитанные на основе окупаемости полных затрат на строительство и эксплуатацию газопроводов, остаются «вещью в себе». И если кто-то может подумать, что этот вопрос является закрытым только для простых смертных, то еще в апреле прошлого года Федеральная антимонопольная служба заявляла, что не станет индексировать ни один из тарифов «Газпрома» на транспортировку, пока компания не начнет предоставлять прозрачные данные. В этом контексте наиболее горячие головы время от времени обсуждают разделение «Газпрома» на добычную и транспортную компании. Здесь таятся опасности, к тому же никакой необходимости в этом разделении нет. Однако выделение транспортного сектора в отдельный сегмент со своей отдельной и доступной отчетностью представляется разумным. Уже на этой базе должны быть разработаны соответствующие методики по подсчету тарифов, что само по себе непростая задача. Этот путь, кстати, уже был проделан многими европейскими газовыми компаниями. И, кстати, нет гарантий, что это решение приведет к снижению стоимости транспортировки (есть же мнение, что транспортировка убыточна для «Газпрома» и эти расходы покрываются в том числе за счет экспорта). Однако прозрачная схема сама по себе важна для создания долгосрочных правил игры на газовом рынке, долгосрочных ценовых ориентиров. Напоследок — о ценах со стороны спроса. Разумеется, продавцы газа (и, кстати, абсолютно все, а не только монополист) хотели бы продавать свой газ максимально дорого. Напротив, потребителям чем дешевле — тем вроде как лучше. На этом фоне существует еще одно мнение: слишком дешевый газ «развращает» потребителя, делает невыгодным экономию и меры по энергоэффективности. В качестве иллюстрации часто приводится уже почти хрестоматийный пример. Известно, что в нашей стране из-за недорогого газа оказываются экономически невыгодными парогазовые электростанции (паросиловая установка плюс газовая турбина — с более высоким КПД, достигающим 60%, но сама газовая турбина — дорогое удовольствие). При нынешних ценах на газ оказываются выгоднее простые паросиловые установки с КПД на уровне 30-35%. И, казалось бы, один из рецептов роста энергоэффективности — повышать цены на газ. Однако почему-то в тех же США с таким же дешевым газом строят в основном именно парогазовые станции. Так может быть, дело в чем-то ещё? (Спойлер: например, в стоимости кредита, зависимости от иностранных газовых турбин и особенностей энергорынка.) Или же, к примеру, тарифы на тепло для населения. В теории рост цен на газ здесь должен стимулировать энергоэффективность. На практике же даже текущие тарифы на отопление уже бьют по кошельку среднестатистического жителя. Конечно, он бы с удовольствием предпочел платить меньше, даже с учетом дополнительных инвестиций в энергосбережение, тем более что нужно здесь не так уж и много. Так проблема в слишком дешевом газе — или отсутствии законодательных нормативов по определенному уровню энергосбережения при строительстве новых домов? Последнее время много в нашей стране говорится и о необходимости развития экспортной газохимии: больше добавленная стоимость, нет привязки к конкретному рынку, как в случае газопровода. Но было бы наивным предполагать, что остальные участники глобального рынка не думают о том же самом. Ведь здесь мы будем конкурировать с США, ближневосточными производителями, где масса дешевого газа. То же самое можно сказать и о других энергоемких производствах. А с учетом климатических особенностей, повторимся, нам нужен даже более дешевый газ, чем у конкурирующих производств в других странах.