Западные страны возмущены и даже «шокированы» поведением России – а все из-за того, что наша страна вышла из особого режима взаимодействия в рамках ООН. Механизм этот прежде всего касается существования гуманитарных объектов в Сирии. Почему наша страна приняла такое решение и что на самом деле скрывалось в Сирии под прикрытием «школ и больниц»? США потрясены решением России о прекращении участия в механизме деконфликтинга в рамках ООН в Сирии, заявила на заседании СБ ООН постпред США при организации Келли Крафт. «Мы понимаем, что Россия уничтожила свой механизм деконфликтинга с ООН, подвергнув риску миллионы жизней на северо-западе Сирии и создав препятствие доставке ооновской помощи в эту зону», – передает ее слова РИА «Новости». Крафт заявила, что такое решение Москвы неприемлемо. По ее мнению, это сделано для возведения «новых барьеров» для гуманитарной помощи. «Мы шокированы тем, что Россия предприняла такой опасный шаг», – сказала Крафт. Россия на прошлой неделе действительно уведомила заинтересованные стороны через ООН о выходе из этого механизма. 23 июня постпред РФ в ООН Василий Небензя заявил: «Этот механизм действовал на добровольной основе, он не закреплялся решениями Совбеза или другими правовыми основаниями. Наши собственные расследования неоднократно показывали, что некоторые из объектов деконфликтинга на самом деле использовались как штаб-квартиры террористов, поэтому им не мог присваиваться гуманитарный статус». Заместитель генсека Всемирной организации по гуманитарным вопросам Марк Лоукок тогда же подтвердил выход РФ из этого механизма. «23 июня Российская Федерация уведомила ООН о том, что она не будет далее участвовать в системе гуманитарных предупреждений, которую ООН и ее гуманитарные партнеры использовали, чтобы делиться информацией со сторонами конфликта. Мы обсудим это с нашими гуманитарными партнерами в Сирии и с Российской Федерацией. Цель предупреждений заключается в том, чтобы обеспечить безопасность гуманитарной помощи путем информирования сторон конфликтов о местонахождении гуманитарных объектов или передвижений», – сказал он. Ранее министр иностранных дел Великобритании Доминик Рааб на своей странице в Twitter заявил, что выход России из гуманитарного механизма ООН по Сирии является «неоправданным и неприемлемым». Кроме того, британский министр указал, что «атаки России в Идлибе» расцениваются Лондоном как «военные преступления». Что это вообще было и почему у наших западных партнеров такая истерика? Деконфликтинг (помимо того, что это издевательство над русским языком) – это очень корявый, неточный и ничего не объясняющий термин. Потому мы его больше использовать не будем. В дипломатическом языке такие термины не редкость, поскольку позволяют максимально размыть само событие трудно понимаемым новоязным термином. На практике схема работала примерно так. Представители ООН создавали карту объектов на территории Сирии, которые, по их мнению, или являются объектами гуманитарного характера (больницы, школы, религиозные сооружения, памятники культуры, водозаборы и так далее), или нуждаются в оказании гуманитарной помощи (лагеря беженцев, изолированные или окруженные поселения и тому подобное). Затем формировался конвой с гуманитарной помощью для этих объектов (или не формировался, что происходило гораздо чаще). Подвох тут в том, что списки «гуманитарных объектов» создавались по заявительной системе. То есть некий бородач с пулеметом звонил в офис ООН и говорил: сарай с такими-то координатами теперь больница. Скажите асадистам и русским, что если они его разбомбят, то это будет военным преступлением. И пойди проверь, что там у него в этом сарае. Разведка же показывала, что в сарае ни разу не больница, а как раз штаб этого самого бородача, который звонил ооновцам. Сарай в итоге сносят к чертям вместе с бородачом, но британская пресса начинает кричать, что злые русские опять разбомбили в Идлибе больницу. Только в Алеппо в свое время таким макаром насчитали больше 40 больниц и госпиталей. Столько там не было даже до войны. Вторая проблема была в том, что сотрудники ООН и различных гуманитарных миссий крайне некритично относились к попадавшей им руки информации. Они априори верили и верят всему, что сообщают боевики, и всему, что появляется в интернете. Такая информационная инфантильность делала весь этот механизм инструментом односторонней пропаганды, а не способом обезопасить гражданское население и объекты гуманитарной помощи. В конце концов, все это просто создавало информационные поводы для пропагандистской кампании против правительства Башара Асада и России. Кроме того, вся эта деятельность никак не регламентировались. В природе нет никаких письменных соглашений по этому механизму или даже инструкций профильных комитетов ООН. Что хочу, то ворочу. Не проводился и отбор работников, хотя в теории они должны были проходить по ведомству мистера Лоукока, то есть Всемирной организации по гуманитарным вопросам. На практике там достаточно людей совершенно неисследованного генезиса. И если просто слегка поскрести их биографии, то можно найти много всякого интересного. Иными словами, завязывать с этим «деконфликтингом» надо было давно. И не то чтобы руки не доходили, просто специализированные заседания СБ ООН по Сирии случаются не так часто, как могли бы. А такого рода заявления привязаны по времени именно к ним. Поскольку механизм находится под эгидой ООН. Теперь о самой гуманитарной помощи, о которой так сокрушается новый американский постпред в ООН Келли Крафт (едва ли не самый очаровательный посол в истории американской дипломатии, дочь ветеринара и жена миллиардера, торговца углем). Законное правительство Сирии обложено американскими санкциями со всех сторон. Так называемый закон Цезаря накладывает санкции лично на Башара Асада и его супругу Асму. Одним из самых яростных сторонников ужесточения санкций против Сирии и «режима Асада» является как раз посол Крафт. Буквально в феврале этого года госпожа посол утверждала, что переговоры в Астане привели к гуманитарному кризису, и США, и она лично сделают все, чтобы экономически и дипломатически «изолировать кровавый режим Асада». В результате этой риторики доставка гуманитарной помощи в Сирию стала попросту невозможной. Как только кто-то (включая лицензированные ООН организации) пытается привезти в Сирию гуманитарную помощь, у них на пути встает посол Келли. С американской точки зрения, вся поступающая в Сирию гуманитарная помощь тут же попадает в лапы «кровавого режима», и несчастным бармалеям в Идлибе ничего не достанется. Круг замкнулся. С 2016 года структурам ООН только буквально пару раз удалось провести гуманитарные конвои в Идлиб. И не потому, что их асадисты или русские не пускали, а как раз потому, что нереально обойти американские санкции. Так зачем вообще этот треклятый механизм тогда нужен? На практике он превратился в инструмент информационного шантажа, изготовления фейков и в удобную позицию для ведения полевой разведки англоговорящими сотрудниками гуманитарных миссий. В таком контексте для России действительно было разумно выйти из этой системы. При этом американская сторона, надо отдать ей должное, настаивает на том, что в целом отношения с русскими в Сирии у нее хорошие. Правда, говорит это не посол Крафт, а спецпредставитель президента Трампа по Сирии Джеймс Джеффри. Да, есть определенные шероховатости, но в целом выработана схема, которая должна исключить разнообразные инциденты между российскими и американскими военными. Разрабатывают даже некоторые планы совместных операций против остатков ИГИЛ* на юго-востоке страны, но пока только на словах. Некоторые страны и организации присвоили себе монопольное право объявлять что-то «гуманитарным», а кого-то – очень страдающими от притеснения. У США, Великобритании или англоговорящих сотрудников ООН и гуманитарных миссий нет прирожденного морального авторитета, чтобы раздавать вокруг себя ярлыки или индульгенции. Конечно, в гуманитарных миссиях работает много фанатиков борьбы за все хорошее, но достаточно и профессионалов совсем другого свойства. И весь этот механизм надо как-то радикально перестроить. Иначе вся это гуманитарно-моральная сфера так и будет вечно привязана к мнению посла Крафт.