Ситуация с коронавирусом ожидаемо влияет на сырьевые товары, в частности на нефтяные котировки. Цены падают, стоимость марки Brent уже ненадолго опускалась ниже 50 долларов за баррель. Страны ОПЕК (встреча намечена на 5-6 марта) планируют обсудить новое сокращение добычи. В этих обстоятельствах вновь актуализировалась дискуссия: а нужно ли ограничивать добычу? Может быть, низкие цены на нефть уничтожат сланцевый сектор в США сейчас, когда перед многими компаниями маячит рефинансирование долгов. Другими словами, удастся сделать то, что не удалось сделать странам ОПЕК сразу после кризиса 2014 года, когда Саудовская Аравия и партнеры пытались поступить именно таким образом, но были вынуждены сдаться: американский сланец оказался устойчивее, чем ожидалось. Напомним, что количество разноплановых факторов, влияющих на себестоимость и перспективы сланцевой добычи и устойчивость компаний-производителей, настолько велико, что доподлинно развитие событий не может предсказать никто, разве что кроме тех, кто непосредственно работает «в полях», да и то в рамках собственной компании. В начале года сразу несколько консалтинговых компаний выдали свои прогнозы по росту добычи в США на 2020 год, и они разнились в широком диапазоне: от скромных 0,4 до свыше одного миллиона баррелей в день прироста. Конечно, те прогнозы в любом случае основывались на фактических (в тот момент) ценах на нефть. Это, скорее, иллюстрация сложной прогнозируемости сланца. Нет сомнений, что в любом случае длительное снижение цен на нефть приведет к уменьшению объемов бурения и снижению темпов прироста добычи (а в случае ценового обвала — и падению добычи). Поэтому основной вопрос в другом: приведут ли низкие цены (в случае отказа ОПЕК действовать с новыми сокращениями) к деградации сланцевой отрасли США — именно так считают сторонники новой ценовой войны, — или же это будет лишь временное решение, и вслед за восстановлением цен на нефть оживится и сланцевая добыча в США. Не будем сохранять интригу: по нашему мнению, наиболее вероятен второй вариант. И поэтому новое решение поддержать цены на нефть было бы правильным. Почему же дешевая нефть не сможет в разумные сроки (то есть в такие сроки, когда эту дешевую нефть смогут без проблем вынести бюджеты нефтедобывающих стран) уничтожить сланцевую добычу, даже если ОПЕК не будет реагировать? Во-первых, все последние годы показали, что сланцевая добыча нефти в США работает в режиме неваляшки: она действительно реагирует на падение нефтяных цен, но восстанавливается с ростом. Еще хуже то, что у этой «неваляшки» существует и инерция как минимум в несколько месяцев, а скорее дольше. Именно из-за этой инерции на практике не так эффектно выглядит красивая в теории схема с гибкой сланцевой добычей — регулятором нефтяного рынка и нефтяных цен. К примеру, с начала года цена Brent снизилась с 65 до 50 долларов за баррель, а число работающих на нефть буровых в США практически не изменилось (по факту даже незначительно выросло!). В результате, скорее, можно говорить о том, что сланцевая добыча на среднесрочной перспективе ограничивает цены сверху. Во-вторых, не стоит забывать, что еще недавно цены на нефть были высоки, а большинство сланцевых производителей регулярно хеджируются (в период высоких цен на нефть с помощью финансовых инструментов фиксируют приемлемую для себя цену на длительный период). Точные цифры по всем участникам не публикуются, но, как представляется, они находятся на уровне не менее половины суммарной добычи. То есть для части добычи производители просто не заметят снижения котировок. В-третьих, гипотетически представим, что при низких ценах сланцевые компании сокращают объемы бурения, но из-за необходимости выплачивать проценты и/или рефинансировать долги сталкиваются с банкротством. Если мы увидим реальные банкротства компаний средней руки, то в краткосрочной перспективе эти компании прекратят свою деятельность, что приведет к снижению американской добычи. Но в среднесрочной перспективе эффект будет ровно обратный. После прохождения процедуры банкротства участки для сланцевой добычи будут выкуплены другими участниками рынка. Но при этом тот навес из долгов, который мешал им эффективно работать, будет фактически списан в процедуре банкротства, что позволит новым собственникам бурить даже активней. Тут важно отметить, что мнение о том, что сланцевая добыча постоянно убыточна, неверен. Убытки и лишние долги действительно появились в ранний период отрасли, в период бума, а точнее сказать, пузыря. Тогда действительно бурили всюду, не оглядываясь на цены (правда, и цены были выше). Сейчас пузырь сдулся, и уже нет оснований считать руководителей компаний авантюристами. Акционеры уже давно требуют финансовой дисциплины и большего возврата средств в виде дивидендов. Поэтому возможное прощание с долгами, вызванными «ошибками молодости», напротив, только бы увеличило устойчивость компаний. Конечно, можно возразить, что выкупившим (в теории) эти участки новым компаниям непросто будет получить финансирование на новые проекты. Однако, как правильно заметил один из аналитиков сланцевого рынка, «США — это такой рынок, где деньги можно найти всегда». Но главное, что здесь появляется еще один фактор. Это — активное участие ExxonMobil и Chevron в сланцевой добыче. Американские ТНК с дешевым кредитом всерьез намерены заняться сланцем в США и для этого даже распродают нефтяные активы в других странах. У компаний в планах довести долю сланца с текущих сотен тысяч баррелей в день до миллиона баррелей у каждой. Такие гиганты всегда с удовольствием приобретут новые хорошие участки без долговых обременений. Получается, что для нас в среднесрочной перспективе выгоднее, чтобы нынешние обремененные долгами среднего размера компании работали вполсилы. А прибыли, которые у них образуются, шли бы на погашение долгов и минимизировали новую инвестиционную активность. Подчеркнем, что все вышесказанное (критика тезиса, что можно уничтожить сланцевую добычу, отпустив цены на нефть в свободное падение) не противоречит следующему. Участники ОПЕК в любом случае должны определиться, какой ценовой уровень они будут защищать как приемлемый для их бюджетов. И разумеется, чем ниже эта цена, тем сложнее будет даваться американскому сланцу новый рост. Но в текущих условиях придется защищать и уровень в 50-55 долларов за баррель марки Brent. Кстати, 50 долларов за баррель WTI (на 3 марта WTI находился на уровне 47, Brent — 52 доллара за баррель) — это, разумеется, очень приблизительно, — та величина, где денежные потоки средней сланцевой компании переходят из положительной в отрицательную область. Подытожим. Высокая инерция сланцевой добычи, хеджирование, активный выход на рынок нефтяных мейджоров, снижение учетных ставок и общее благоволение администрации США к сланцевой добыче не позволят разрушить отрасль. В этих условиях разумней поддерживать определенный уровень цены, приемлемый для прочих экспортеров нефти и минимизирующий при этом темпы прироста американской добычи. Понятно, что у сторонников отказа от дополнительных ограничений ОПЕК есть и еще одна — быть может, главная — мотивация. Новые договоренности ОПЕК означают, в свою очередь, и ограничение собственной добычи, ограничение развития собственных национальных нефтяных секторов в пользу, по сути, американских сланцевиков. Опасения эти понятны, но факты таковы, что мы столкнулись с новой «сланцевой» реальностью. И, скорее, слабым звеном здесь могут стать другие участники за пределами ОПЕК . Уже в следующем году не ожидается прироста глубоководной добычи. Плюс к тому — никуда не исчезает постепенное падение добычи на старых сухопутных месторождениях по всему миру. Что касается сланцевой добычи, то технологический прогресс, который позволил снизить себестоимость каждого добываемого барреля до текущих значений, имеет свои пределы. На этом фоне постепенное истощение качественных участков для сланцевой добычи (может, не так быстро, как хотелось бы, но неизбежно) с каждым годом будет поднимать себестоимость сланцевой добычи нефти. Здесь придется просто подождать. Время — куда более мощная сила, чем иногда кажется.