В четверг британская газета The Times опубликовала статью под заголовком «Российское здравоохранение очень устало» (Russia's health system is dying on its feet). В подводке говорится, что недофинансирование, переутомление, усталость и ветхость — отличительная черта российской системы ухода за больными. А коэффициент смертности находится на уровне Центральной африканской республики — 12,9 умерших на 1000 человек по итогам трех кварталов 2019 года. Автор статьи Марк Беннетт рассказывает об условиях труда сотрудников государственной прачечной в городе Богданович Свердловской области: их заставляют стирать одноразовые простыни из-под трупов в холодной воде всего за 11 тысяч рублей в месяц. Впоследствии эти простыни, включая те, на которых умерли пациенты, страдавшие от инфекционных заболеваний и туберкулеза, использовались повторно. Ранее об этом сообщал независимый медицинский профсоюз «Альянс врачей». О кризисе российского здравоохранения регулярно пишут российские и иностранные СМИ. А боязнь получить отказ в оказании бесплатной медицинской помощи и ее плохое качество были на третьем месте среди главных страхов россиян на конец октября 2019 года, согласно опросу ВЦИОМ. Медицинским обслуживанием обеспокоены 58% опрошенных среди работающего населения. В Минздраве РФ пообещали прокомментировать проблемы российской медицины в ответ на официальный запрос. В научной статье руководителя в Высшей школы организации и управления здравоохранением (ВШОУЗ) Гузели Алумбековой «Здравоохранение России: 2018−2024 гг. Что надо делать?» говорится среди прочего о необходимости увеличить расходы на здравоохранение вдвое, чтобы достигнуть ожидаемой продолжительности жизни равной 78 годам. Также в исследовании указывается на неэффективное управление: «в отрасли не выделены приоритеты, действует противоречивая нормативная база, нормативные требования не обеспечены ресурсами, а статистика противоречива или вовсе закрыта. Согласно отчету Счетной палаты РФ по проекту бюджета 2020 года, в структуре консолидированного бюджета не перераспределяются расходы на здравоохранение и образование. В среднем, за 2020−2022 годы траты бюджета на медицину составят 2,9% ВВП. «Свободная пресса» решила обсудить проблемы российского здравоохранения с председателем профсоюза медработников «Альянс врачей» Анастасией Васильевой. «СП»: Недофинансирование, переутомление, усталость и ветхие здания действительно характерно для всей отрасли здравоохранения? — Наверное, для 70% отрасли они характерны. Крупные центры и богатые округа: например, ХМАО, Москва, Санкт-Петербург — у них там, в принципе, все неплохо. Здания ремонтируются, есть лекарства, кадрового голода такого нет, как в Курганской, Свердловской областях. Страдает вообще глубинка и дотационные регионы. Но есть отдельные больницы, где главный врач — хороший хозяйственник, у которых все неплохо. Они как-то справляются: не воруют прежде всего и поддерживают материально-техническую базу в хорошем состоянии, зарплату сотрудникам выплачивают. Такие больницы тоже есть. «СП»: Как обстоят дела с кадрами? По данным Росстата в 2018 году, дефицит кадров в отрасли составлял около 10%. Дефицит кадров жесткий — конечно, не 10% по всей России. — Статистика очень сильно занижена. Если брать скорую помощь, то она укомплектована только в Москве — Новая Москва уже не укомлектована. Фельдшеров нет в достаточном количестве, медсестер нет. Водителей в некоторых региона вообще отдали на аутсорсинг, чтобы они хоть чуть-чуть получше жили. «СП»: Что насчет оплаты труда медработников? Есть хотя бы один регион, де майские указы Путина по зарплате выполнены в полном объеме? — Это Москва — здесь более-менее выполняется. Наверное, и ХМАО — там получше все тоже. В других регионах это все, естественно, притянуто за уши. Амплитуда большая по зарплате у руководства и средним и младшим персоналом. Последние вынуждены работать на две-три ставки, чтобы выжить. Если в регионах врачи работают на голую ставку, то получают 25 тысяч рублей. Дефицит кадров при такой зарплате не решить. «СП»: Оптимизация здравоохранения предполагает, что закрывающиеся убыточные ЦРБ заменят ФАПами. А на несколько районов должны открыться медицинские центры широкого профиля с современным оборудованием. Как это происходит на практике? — Знаете, пока что ФАПы обычно закрывают, открываются единичные — там некому работать, они не оснащены или, если оснащение есть, очень часто не хватает на запчасти и на их обслуживание. Медцентры с современным оборудованием есть, но до этого центра еще доехать надо — инфраструктуры транспортной нет, дорог нет, скорой помощи, которая будет довозить, нет. ФАПы и многопрофильные медицинские центры — это классная идея, но ее надо правильно организовывать, налаживать маршрутизацию, чтобы медицинская помощь была доступна. Все сделано не то, что на половину, а как-то убого. Не хватает комплексного подхода, все делается урывками. «СП»: Верите в успех нацпроекта «Здравоохранение»? — У нас был уже национальный проект «Здоровье». Я не знаю, чем они отличаются: цели примерно одинаковые, денег выделили еще больше. Мне сложно делать прогнозы, но у руля стоят одни и те же лица, поэтому вряд ли. Шесть лет они воплощали в жизнь нацпроект «Здоровье», в итоге он обернулся крахом и катастрофой. Теперь эти же люди назвали по другому такой же проект, я почему-то им не верю. «СП»: Что скажете про нового министра здравоохранения Михаила Мурашко? — Про Мурашко у нас выйдет ролик в понедельник. Мы проанализировали его работу с 2015 года, когда он возглавил Росздравнадзор. Одна из его функций — контроль за качеством медицинской помощи и качеством лекарственных средств. Жалобы на качество медицинской помощи из года в год только растут. Люди в пикеты выходят с жалобами на качество лекарств. Детские онкологи написали Минздраву публичное письмо, в котором просят вернуть импортные препараты для лечения онкобольных детей и говорят, что отечественные препараты, рекомендованные Минздравом и проверенные Росздравнадзором, никуда не годятся — дети умирают или имеют тяжелейшие осложнения. А зачем тогда Росздравнадзор и его 13 подразделений, которые работают на наши налоги. Зайдите на их сайт, они флаги, извините, покупают за 20 тысяч рублей, шкафы какие-то за сумасшедшие деньги и еще плюс зарплата чиновникам. А какая у них функция, если качество медицинской помощи в стране отвратительное? Прокуратура выносит представление о нарушении прав пациентов, а Росздравнадзор молчит, коллекционирует жалобы и пишет отчеты. Они должны оценивать еще и закупки лекарственных средств. Проанализировав госзакупки, мы видим, что разные больницы закупают одни и те же препараты по разной цене. В одной больнице, условно говоря, покупают за 500 рублей, а в другой — за 2 тысячи рублей. А Мурашко закрывает на это глаза столько лет. Мне сомнительно и даже как-то смешно, что Мурашко сейчас займет кресло министра здравоохранения и что-то вдруг совершит. «СП»: Согласно инфографике, которую использует Марк в статье, смертность в России начала снижаться примерно с 2000 года, а в 2010 году тенденция сильно замедлилась. Почему? — Потому что началась дикая совершенно оптимизация, которая была не продумана и губительная для населения. Это была так называемая реформа здравоохранения, которую запустила Вероника Скворцова в 2010 году. Она задумала сделать как в Европе: создать крупные многофункциональные медицинские центры и закрыть мелкие профильные больницы. Идея классная, реализация подвела. Сделайте так, чтобы роженицы могли доезжать до роддомов по дорогам, чтобы автомобили скорой там не застревали — могли доехать, чтобы было достаточное количество машин. Вся наша система как карточный домик — ее построили на бумаге, а если ткнуть, то она развалится.