КРЫЛОВ Антон Самое неприятное как для истеблишмента, так и для народных масс — к власти в западном мире уже довольно скоро может прийти какая-нибудь совсем маргинальная сила, которая через несколько лет объявит свое учение всесильным, потому что верным. Люди, пережившие развал СССР, очень любят сравнивать нынешнюю ситуацию в Евросоюзе и в США с последними годами существования советской империи. Действительно, общее есть. И там, и там — полностью оторвавшаяся от реальности политическая элита, существующая в своем воображаемом мире и пытающаяся заставить других жить по своим правилам. И там, и там — ханжеский моральный кодекс, в который никто особо не верит, но за несоблюдение которого можно серьезно пострадать. И там, и там — попытка угодить разнообразным национальным и культурным меньшинствам при полном игнорировании нужд и запросов большинства. Хотя правильнее тут было бы признать, что в случае с государствами лемма Льва Толстого про непохожие друг на друга несчастливые семьи не работает. Наоборот, переживающие кризис страны и государственные союзы (а США, напомним, дословно называются «объединенные государства Америки») очень похожи друг на друга. И параллели между нынешней ситуацией в Европе и Америке можно проводить не только с СССР в конце ХХ века, но и с годами, предшествовавшими краху Российской империи, да и с любой страной накануне революции. Что роднит политические предпочтения современных представителей западного мира и подданных Государя Императора Николая II? Это недоверие к государственной системе, недоверие к религиозным авторитетам и одновременный рост популярности леваков и ультраправых — тех, кто в стабильных странах находится в полной маргиналии. Система разбалансирована, ее качает из стороны в сторону, и что в данной ситуации делать власти — совершенно непонятно. Верхи не могут, низы не хотят — Ленина можно и нужно ругать за то, каким он был революционером-практиком, но как теоретик он вне конкуренции. Вот, скажем, современная Франция. Ценой невероятных усилий истеблишменту три года назад удалось найти «правильного» популиста Эммануэля Макрона. Он победил «неправильную» популистку Марин Ле Пен и, по примеру многих политиков настоящего и прошлого, начал пытаться компенсировать объективную неспособность что-то сделать внутри страны гипертрофированной внешнеполитической активностью. Не он первый, не он последний, ничего удивительного. Но ситуация внутри страны не стоит на месте. Не успели отшуметь социальные протесты «желтых жилетов», как вдруг жестко сцепились друг с другом две священные коровы левого либерализма: представители ЛГБТ и мусульмане. Хотя почему «вдруг»? В отличие от западного христианства, ислам непоколебимо стоит на позициях шариата, согласно которому единственное наказание за гомосексуальный секс — смерть. И если любители животных могут выдрессировать собак, чтобы они не убивали кошек, то люди дрессировке не поддаются. Европейские мусульмане приподзакрывают глаза на гей-парады, но их терпение явным образом не безгранично. Неудивительно, что 16-летняя французская лесбиянка Мила, которая осмелилась назвать ислам «религией ненависти» в ответ на оскорбление в Instagram со стороны мусульманина (или кого-то выступившего с исламских позиций), стала жертвой вполне реальных угроз и теперь вместе со своей семьей вынуждена скрываться под охраной полиции. «Вы оскорбили нас, обозвав людоедами, и мы вас за это съедим», — религиозные экстремисты всегда придерживались этой логики. Марин Ле Пен, разумеется, поддержала девушку, заявив, что Мила смелее, чем весь политический класс Франции в последние 30 лет. А леваки растерялись — для кого-то важнее оказались оскорбленные чувства мусульман, для кого-то — право на свободу слова. В целом их озадаченность напоминает положение человека, который всю жизнь смеялся над вопросом: «А если слон вдруг на кита налезет, кто кого сборет?» — и вдруг увидел, как два гиганта действительно сошлись в схватке не на жизнь, а на смерть. Еще более веселая история разворачивается в США. Там СМИ ставят под сомнение политическое будущее Пита Буттиджича из-за того, что его не поддерживают геи и негры. Напомним, что Буттиджич — открытый гей. Но, оказывается, год назад гомосексуальный литературный критик Дейл Пек написал следующее: «Единственное, что отличает мэра Саут-Бенда от всех других хорошо образованных, достаточно умных белых парней, которые хотят стать президентом, — это то, что он делает со своим членом (и, возможно, со своей задницей, хотя я улавливаю определенную „по умолчанию сверху“ вибрацию от него, то есть я уверен, что он думает о том, чтобы его трахнули, но он слишком пуглив, чтобы сделать это)». То есть для «авторитетных» геев Буттиджич, во-первых, слишком недавно объявил о своей ориентации, а во-вторых, является «недогеем», поскольку занимает только активную позицию. А негры не любят Пита как раз из-за его публичной гомосексуальности. Чернокожее сообщество является в целом более консервативным и нетерпимым к инаковости, чем белокожее. Россию негры тоже больше не любят, чем белые американцы, к слову. Конечно, следует учитывать, что русскоязычный источник этой информации, сайт «Эха Москвы», обладает не самой лучшей репутацией с точки зрения достоверности, но существование колонки Дейла Пека, как и низкий рейтинг Буттиджича среди чернокожих, подтверждают и американские издания. Но в целом надо понимать, что кандидат от Демпартии, которого не поддерживают геи и негры — это то же самое, что в России 110 лет назад кандидат от большевиков, которого не поддерживают рабочие, или кандидат от кадетов, не сумевший заручиться голосами городской интеллигенции. Хотя, опять-таки, вполне возможно, что кампания «негры и геи против Буттиджича» организована его конкурентами по Демпартии, а если он каким-то чудом все-таки выиграет праймериз, то внезапно выяснится, что это были неправильные негры и геи, а правильные его изо всех сил поддерживают, как и прогрессивная голливудская общественность. Безусловно, и у США, и у стран Евросоюза гораздо больше возможностей купировать опасную для государственной системы ситуацию, чем было у неповоротливой российской монархии. Революционную активность масс вполне можно перенаправить на какой-нибудь отвлеченный вопрос, как это и происходит в последние годы, когда вся Европа почем зря обсуждает Брекзит и собственные вероятные «экзиты», а граждане США ломают копья вокруг того, назначили им президента из Кремля, или все-таки они сами дошли до жизни такой. Но рано или поздно это перестает работать. «Маленькая победоносная война» может перерасти во что-то глобальное и позиционное — а ведь в 1914-м тоже никто не планировал воевать четыре года и разрушать империи. И самое неприятное как для истеблишмента, так и для народных масс — к власти в западном мире уже довольно скоро может прийти какая-нибудь совсем маргинальная сила, которая через несколько лет объявит свое учение всесильным, потому что верным. Возможно, это будет кто-то из числа привычных и знакомых «пугал» — леваки, или исламисты, или нацисты, или популисты. Но как в 1917 году никто не ждал, что власть упадет в руки большевикам, так и теперь ситуация может пойти по абсолютно непредсказуемому сценарию. Слон и кит вместо того, чтобы бороться, предадутся буйной страсти, и плод ее будет велик и страшен.Источник