Событие дня:
Москва C
Лукашенко разразился новыми обвинениями в адрес России, которая якобы заставляет Белоруссию «платить за нефть больше, чем они продают полякам и немцам». Так ли это на самом деле, в чем суть нефтяных противоречий двух стран, почему российские нефтяники отказываются продавать нефть Белоруссии – и что на самом деле хочет Москва от Минска?
Новый нефтяной кризис в отношениях России и Белоруссии, похоже, принципиально отличается от предыдущих серий напряженности в этой сфере. Как и прежде, Александр Лукашенко делает заявления, что Белоруссия будет искать замену российской нефти по всему свету – и ищет ее. Но если раньше после таких действий Минску удавалось согласовать удобную для него цену на российскую нефть, то теперь возможности для этого, похоже, исчерпаны. Российские нефтяники поставлять в Белоруссию нефть по некой «братской» цене категорически не хотят.
«Мы работаем на коммерческих условиях. Налоговый маневр – это не инициатива нефтяных компаний Российской Федерации: мы такие же жертвы, как и белорусы. Поэтому мы не собираемся компенсировать те потери, которые несет белорусская сторона», – заявил на днях глава ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов.
Информация о резком сокращении поставок российской нефти на белорусские НПЗ появилась в самом начале года. Незадолго до этого казалось, что стороны достигли соглашения относительно того, как выполнить главное требование Минска – предоставить Белоруссии возможность закупать нефть по внутрироссийским ценам. Именно этот момент Александр Лукашенко подчеркнул в ходе состоявшихся в начале прошлого декабря в Сочи переговоров с Владимиром Путиным.
«Мы готовы и по 200 долларов газ покупать, и нефть покупать не по 63 доллара за баррель. Главное, чтобы равные были условия. Если наши предприятия покупают за 200 долларов, значит, и конкурирующие предприятия должны иметь такую же цену… Мы договорились давно, развивая наш договор: люди и субъекты хозяйствования должны иметь равные условия для жизни и работы. Все! Равные условия, больше ничего не надо», – заявил тогда белорусский президент. Он дал понять, что без выполнения этих условий никакого углубления интеграции России и Белоруссии не будет.
Россия в принципе готова пойти навстречу требованиям Белоруссии – переговоры о форме компенсации белорусской стороне последствий российского налогового маневра в нефтяной отрасли идут еще с осени 2018 года. Если не углубляться в детали, то суть маневра состоит в следующем. До 2024 года Россия планирует обнулить 30-процентную экспортную пошлину на нефть, одновременно повысив налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ), который взимается «на скважине», то есть с каждой тонны добытой нефти. В результате стоимость сырья для российских НПЗ существенно вырастет – по сути, она будет приближаться к мировому уровню.
Для Белоруссии реализация налогового маневра также будет означать резкое подорожание нефти. Дело в том, что исторически Белоруссия была фактически освобождена от российской экспортной пошлины – нефть для переработки на белорусских НПЗ закупалась без выплаты пошлин в российский бюджет. Кроме того, не облагались пошлинами нефтепродукты, которые производились из этой нефти и экспортировались главным образом в Евросоюз. Немалая часть получаемой Белоруссией российской нефти (6 млн тонн из 24 млн) отправлялась на реэкспорт с так называемой перетаможкой – зачислением экспортной пошлины в бюджет Белоруссии.
В российском руководстве все это считают скрытым субсидированием партнера. Как сообщал в октябре 2018 года российский министр финансов Антон Силуанов, общий объем подобной субсидии составляет 2 млрд долларов в год, но к 2024 году, когда налоговый маневр будет завершен, она фактически обнулится. Со своей стороны Александр Лукашенко оценивал потери Белоруссии от налогового маневра в 10,5–11 млрд долларов в 2019–2024 годах. Для Белоруссии это очень серьезные суммы, выпадение которых ставит под угрозу финансовую безопасность страны. Именно поэтому Белоруссии так нужна российская нефть «на равных условиях».
Но когда Александр Лукашенко говорит о «равных условиях», он лукавит. Президент Белоруссии попросту умалчивает о том, что для российских нефтяников налоговый маневр тоже оказался суровым испытанием – о чем и напомнил недавно Вагит Алекперов. В особенно невыгодном положении оказались независимые российские НПЗ, не имеющие собственной сырьевой базы. Рост цен на нефть сделал производство на многих из них нерентабельным. Причем настолько, что среди независимых российских НПЗ произошло несколько банкротств, наиболее громким из которых стало банкротство Антипинского НПЗ в Тюменской области. По сути, в таком же положении, как независимые российские НПЗ, оказалась и белорусская нефтепереработка, поскольку своей нефти для нее у Белоруссии нет.
Поэтому, когда Лукашенко говорит о том, что белорусские НПЗ должны быть в равных конкурентных условиях с российскими, нужно доводить эту мысль до конца.
Белорусская нефтепереработка, по сути, может стоять на одной доске лишь с теми российскими заводами, которые не имеют своего сырья. Но и те российские НПЗ, которые входят в состав вертикально интегрированных холдингов с собственной добычей и сбытом нефтепродуктов (что снижает риски их бизнеса), тоже не находятся в привилегированном положении, поскольку налоговый маневр распространяется на всех переработчиков.
Понимание того, что до завершения налогового маневра могут дожить далеко не все российские переработчики нефти, привело к разработке правительством РФ механизма компенсации для НПЗ в виде так называемого обратного акциза. Иначе говоря, это особый налоговый вычет. Схожие условия Россия готова предложить и белорусским НПЗ. Что это, как не те самые равные условия, которые и требует Лукашенко?
В начале декабря посол Белоруссии в России Владимир Семашко сообщил, что поставлена задача провести унификацию налогообложения двух стран. Это и стало бы основанием для предоставления белорусским НПЗ таких же льгот, как и российским нефтепереработчикам.
Однако для белорусского президента сама эта идея, как видно, представляется покушением на государственный суверенитет Белоруссии. Поэтому со стороны Лукашенко быстро нашелся симметричный ответ: в начале января он утвердил «экологический налог» на организации, занимающиеся транзитом нефти по территории Белоруссии. А занимается этим компания, принадлежащая в том числе российской «Транснефти».
Спустя несколько дней после этого «Коммерсантъ» со ссылкой на информированные источники сообщил, что переговоры по тарифам на нефтяной транзит были приостановлены. Последним их эпизодом стала встреча на уровне вице-премьеров, состоявшаяся 16 января – с российской стороны в ней участвовал Дмитрий Козак, который в состав нового правительства РФ не вошел. На тот момент белорусская сторона настаивала на том, чтобы тарифы на транзит были повышены на 2020 год на 16,6%. Одновременно Минск резко активизировал поиск альтернативных поставщиков: предложения были направлены в Норвегию, Польшу, Казахстан, Азербайджан, страны Прибалтики и на Украину.
24 января, выступая перед работниками одного из белорусских предприятий, Лукашенко в очередной раз обрушился с обвинениями в адрес России. «Что касается газа, нас кинули – не вывели нас на равные цены. Что касается нефти: платите больше, чем они продают полякам и немцам. Где такое видано?» – заявил президент Белоруссии (цитата по «БелТА»), добавив, что к «практически мировой цене» от белорусской стороны еще и требовали заплатить некую премию для российских компаний в размере 15–16 долларов за тонну.
Действительно, в ту цену, по которой Белоруссия ранее покупала российскую нефть, была заложена так называемая премия к экспортному паритету, высчитываемая по формуле: цена нефти на узлах Западной Сибири минус транспортировка и экспортная пошлина. Ее размер составлял шесть долларов за тонну, однако белорусская сторона хочет, чтобы российские компании «Роснефть» и «Сургутнефтегаз» от премии отказались. У России же на сей счет своя позиция.
«У нас особенность нефтяной отрасли состоит в том, что она функционирует полностью на рыночных условиях и цены на нефть не регулируются.
Эта надбавка к цене, которая существовала и которую наши белорусские коллеги предлагают как-то централизованно отменить, потребует радикальной перестройки принципов функционирования российской отрасли. Все эти договоренности – это частные коммерческие контракты наших нефтяных компаний с «Белнефтегазом», – пояснил в начале января Дмитрий Козак.
Откуда Лукашенко взял цифры 15–16 долларов за тонну – в 2,5 раза выше существовавшей премии к экспортному паритету – непонятно. Возможно, что это домыслы тех, кто информирует белорусского президента о деталях переговоров. Немаловажная деталь: в выступлении перед рабочими Лукашенко не сообщил, какие конкретно цены на нефть предлагала Белоруссии Россия, и как бы невзначай попытался изобразить оскорбленную невинность. По словам президента Белоруссии, «когда мы стали разбираться [с нюансами налогового маневра], мне напрямую доложили люди, которые готовили эти нормативно-правовые акты, законы, указы, постановления правительства, что это сделано специально. Чтобы надавить на Белоруссию. Зачем надавить, догадайтесь с трех раз».
Лукашенко явно намекает на новые интеграционные инициативы Москвы – к которым Белоруссия не готова.
На данный момент у Минска и Москвы разные категории оценки продуктивности переговоров по нефти, считает Иван Лизан, редактор и аналитик портала СОНАР-2050, посвященного перспективам Союзного государства России и Белоруссии. По его словам, Минск хочет продолжения субсидирования экономики в прежних объемах, а Москва не хочет платить без углубления интеграции. Если поставлять Белоруссии нефть по ценам до налогового маневра, то это может сломать не только налоговую систему России, но и ее взаимоотношения с соседями: достаточно сделать одно исключение, как такие же условия потребуют остальные. Именно поэтому Москва предложила Белоруссии гармонизировать налоговое законодательство, то есть построить его на общих принципах, но без создания единой налоговой службы.
В целом же позиция Белоруссии в переговорах по нефти слабее позиции России, считает Лизан: «Москва никуда не спешит: нефть может перепродать по рыночной цене без скидок, а бюджет России профицитен. Кроме того, в Белоруссии в этом году президентские выборы, то есть белорусской власти нужна стабильность. Иначе случится падение рейтинга президента и угроза возврата к инфляционно-девальвационной модели экономики, от которой Минск отказался, когда провел деноминацию своего рубля. Так что у Минска мало времени для раздумий».
Политолог Станислав Смагин полагает, что логика действий России во многом продиктована тем, что выгодных альтернатив российской нефти у Минска нет в принципе – выбор идет между не очень выгодными и очень невыгодными. Например, недавно закупленная пробная партия норвежской нефти оказалась с точки зрения доставки не очень выгодной. Но Лукашенко, предполагает политолог, может счесть вопрос политическим и соответствующим образом отнестись к издержкам на альтернативные поставки. Примерно как лидер социалистической Румынии Николае Чаушеску, который некогда решил устранить растущую зависимость страны от Запада и ценой многолетнего общенационального затягивания поясов отдал все долги. «У такого решения Лукашенко могут быть и внешние спонсоры, – считает Станислав Смагин. – Например, Китай, которому Белоруссия интересна и сама по себе, и как объект в отношениях с Россией».
