Похоже, помаленьку-потихоньку, мы скатываемся к эпохе тотального регламентирования и запретительства. Как думаете, какое произведение прокуратура одного из российских городов назвала «книгой ужасов»? Подсказка: ревизоры (!) обнаружили её в библиотеке местного детского лагеря. Ладно уж, не будем играть на нервах: речь о романе Михаила Булгакова «Собачье сердце». На книге была маркировка 12 , а она стояла на полках в свободном доступе. Равно как и «недетские» «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» Конан Дойля, детективы Агаты Кристи, «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери, вышедшие из моды лет тридцать тому назад французские любовные романы про Анжелику и сказки «Тысяча и одна ночь», которые не каждый взрослый осилит, не заснув. Напомним, книги маркируются согласно Федеральному закону № 436 «О защите детей от информации». Закон, конечно, хороший и важный, но вот только восприятие у детей развито очень по-разному. Да и мозги тоже. Некоторые детишки и мультфильм «Аленький цветочек» (6 ) смотреть не будут никогда. Потому что им будет скучно: ни боевых роботов, ни покемонов. Кстати, о мультфильмах: любимый мультик советских детей «Ну, погоди!» так и остаётся в категории «фильмов для взрослых». Волк, видите ли, распивает спиртные напитки и курит. Поэтому показывать по ТВ можно только после 23.00. Как «Эммануэль» какую-нибудь. Между прочим, историю трудной личной жизни французской красотки в СССР запрещали не только из-за несоответствия нормам советской морали, но и из-за того, что многие сексуальные похождения главной героини подпадали под соответствующие статьи УК. Но вспомнили мы об ограничениях и запретах в связи с тем, что на днях в список экстремистских материалов Минюста РФ был внесён советский документальный фильм «Тайное и явное. Цели и деяния сионистов». Снят он был в 1973 году, в широкий прокат не вышел. Болтался где-то в сети, но, благодаря этому решению, старая документалка привлекала к себе внимание: «Не знал, что вообще такой фильм есть. Ушёл смотреть.» «Так разрекламировали, надо посмотреть!» «Про него люди знать не знали, а теперь точно посмотрят…» Таких комментов в сети очень много. — Ситуация, когда даже лежащие долго время на полках, неизвестные ленты вдруг оказываются под запретом, парадоксальна тем, что таким действием интерес общества лишь разжигается, — отмечает социолог Мария Домарёва. — Особенно актуально это для России потому, что не так уж давно, в советское время, табуированы были, например, западные СМИ. Но их всё равно слушали, используя старые приёмники, а потом новости передавались по «сарафанному радио». Ведь как рассуждают граждане: «запретное — значит надо посмотреть или прочитать». Поэтому, как бы не обозначались новые воспрещения, а пытливое общество будет стараться обходить их. Вспомним антиутопию Брэдбери, где книги находятся под принципиальным запретом. Но люди, даже из числа уничтожающих их, со временем приходят к идее сохранения, образуя тайные общества хранителей литературы для потомков. Ведь, если задуматься — представления о добре и зле, истории и мифе необходимы, чтобы понимать суть этих нормативно-оценочных категорий. Это — неотъемлемый процесс мышления общества, — считает социолог. А еще граждане усматривают в запрете попытку пересмотреть советскую историю. Ведь фильм был снят в период, когда отношения СССР с Израилем были весьма напряжёнными, он был призван сформировать негативное отношение у граждан страны к такому явлению как сионизм. И этот запрет может создать прецедент, после которого творческого наследия советского периода будет пересматриваться с точки зрения современных идеологических догм и правовых норм. «Скоро и „В бой идут одни старики“ признают экстремистским. Там же советский летчик летал на вражеском самолете. Могут признать как пропаганду техники фашизма!», — опасаются пользователи. Кстати, помните, сколько скандалов было из-за ст. 20.3 («Пропаганда либо публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики») Кодекса об административных правонарушениях? Под раздачу попала свастика. Да, у большинства она ассоциируется с нацизмом. Но для народов России, исповедующих буддизм, она — часть культурного наследия. Свастики часто наносятся на статуях Будды и стены храмов. А сколько было историй, когда к ответственности привлекались люди, использовавшие изображение свастики, например, в научных докладах или размещающих на своих страничках фотографии улиц родных городов во время оккупации… Как вспомнишь, так вздрогнешь. И только в начале 2020 года Госдума приняла поправки, согласно которым административная ответственность наступает, только если свастика и другая запрещённая атрибутика демонстрируются с целью оправдания идеологии нацизма. Вообще, рассматривать какой-либо символ или художественное произведение вне культурного и исторического контекста, в котором они создавались — дело неблагодарное. Возьмём историю студента, умного, амбициозного, способного, который пришёл к выводу, что общество устроено несправедливо. И убил крайне неприглядного персонажа, убедив себя, что совершает благое дело. Но вот незадача, чтобы скрыть следы преступления, ему пришлось убить и невинного человека. Разоблачён и наказан студент был благодаря усилиям упёртого следователя, который решил во что бы то ни стало раскрыть преступление. Если вы решили, что речь о романе Достоевского «Преступление и наказание», то, увы, вы ошиблись. Мы имеем в виду японское аниме «Тетрадь смерти», ссылки на которое были заблокированы на двух сайтах по решению Колпинского суда. Создатели аниме «спионерили» фабулу бессмертного романа, осовременили, добавили японской мифологии и экшена- и получили мега-популярный продукт, по мотивам которого еще и три фильма сняли. Не будем вникать, почему заблокированы только ссылки на конкретные сайты и поднимать историю разбирательства. Важнее то, что эксперты, мнение которых принял во внимание суд, не были специалистами ни по японской культуре, ни по аниме (да, это самостоятельный вид искусства). — Нередко произведениям искусства приписывается посыл, который они не содержат. Особенно это касается творчества, связанного с незнакомой или малоизученной культурой. Или плотно привязано к историческому контексту, — считает искусствовед Анна Медалье. — Непонимание часто порождает неприятие. Так в российском прокате угробили фильм «Легенда о Нараяме» режиссёра Сёхэя Имамуры. У нас он был в прокате на рубеже 80-ых и 90-ых годов и рекламировался как эротический, а на самом деле показывалась трагедия сына, который вынужден был обречь на страшную смерть свою мать. Действие происходит в XIX веке в японской деревушке, в которой, чтобы не умирать голодной смертью, практикуют ритуал умерщвления бесполезных членов семьи. Это очень тяжёлая история. Но в фильме много откровенных сцен, которые, по замыслу режиссёра, показывают, что жители деревни по уровню своего развития мало чем отличаются от животных. В принципе, чтоб не шокировать публику, их, наверное, стоило бы вырезать. Но прокатчики, вероятно, решили сделать ставку на «клубничку». В результате большинство зрителей уходили с показов ругаясь и отплёвываясь. Ну, а те, кто досмотрел до конца, вытирали слёзы. А вот на кинофестивалях фильм принимали очень хорошо. Сейчас бы эта картина, скорее всего, просто не получил бы прокатного удостоверения. Ведь запретить гораздо проще, чем воспитать зрителей, которые могли бы погрузиться в контекст картины. И не пришлось бы отбиваться от кликуш обоих полов, требующих оградить от тлетворного влияния. Вот совсем недавно депутат ГД Виталий Милонов требовал запретить корейскую драму «Игра в кальмара». Прошло несколько недель, интерес к фильму у публики пошёл на убыль. Так стоило ли поднимать шумиху, добиваясь запрета? Которые, к тому же, легко обойти… А если очень нужно что-то запретить, давайте начнём с «Преступления и наказания». Нерадивые школьники спасибо скажут.