В понедельник, 17 февраля, общество и юридическое сообщество обсуждали особое мнение судьи Константина Арановского, которое он опубликовал в конце постановления Конституционного суда (КС) по делу о проверке конституционности положений закона «О реабилитации жертв политических репрессий», а также нескольких пунктов столичного закона «Об обеспечении права жителей города Москвы на жилые помещение». Проверка конституционности законов проводилась в связи с жалобами трех граждан России, которым судебные инстанции отказали в праве на возвращение жилых помещений, по закону о реабилитации жертв политических репрессий. Подавшие жалобу граждане были родственниками репрессированных по политическим мотивам в 1939 — 1941 годах жителей Москвы, которых впоследствии реабилитировали. Они пытались отстоять свое право на получение жилплощади в столице, но не смогли сделать это в судах и подали жалобу в КС. Конституционный суд определил пересмотреть правоприменительные решения по жалобам трех граждан, а также внести в действующее правовое регулирование изменения, которые позволят избежать неопределенности порядка принятия на учет и обеспечения жилыми помещениями в случае возвращения в Москву детей, родившихся в местах лишения свободы или ссылке в связи с репрессиями в отношении их родителей. Судья Константин Арановский выразил несогласие с замечанием «о Российской Федерации как правопреемнике СССР — государства, с деятельностью которого связано причинение вреда». Он считает, что перенести вину столь «безмерную и непростительную» с одного субъекта на другой нельзя. Об этом пассаже судьи Арановского мы поговорили с федеральным судьей в отставке, автором закона о Конституционном суде 1991 года, а также соавтором законов «О статусе судей» и «О суде присяжных» Сергеем Пашиным. — Это было особое мнение Константина Арановского, и я полагаю, он хотел высказать нечто, что противоречило мнению большинства. Он писал не в общем смысле, а по конкретному делу. Кроме того, это была фигура речи, то, что юристы называют obiter dicta — попутно сказанное. Тут судья, видимо, допустил некоторые риторические отступления от строгой юридической материи. Если мы не отказываемся от своих обязательств, а тем более от своих прав: например, от собственности за границей то, говорить о том, правопреемники мы или нет, совершенно бесполезно. Более того, мы не просто правопреемники, мы продолжатели с точки зрения и прав человека, и приверженности международным договорам и в вопросах собственности, не говоря уже про атомное оружие. Фраза хлесткая, но правового смысла я в ней не вижу. «СП»: — Как часто судьи КС пользуются правом на мнение? — Судьи обсуждают дело, голосуют, и те, кто остался в меньшинстве, имеют право, но не обязаны, изложить особое мнение письменно. Часто это бывает с определенными судьями, например, с судьей Арановским. Большая часть судей воздерживается от написания особых мнений. Это личная инициатива конкретного судьи. Был судья, который выпустил целый сборник своих особых мнений. Особое мнение — это средство судьи отмежеваться от мнения, с которым он не согласен, — подчеркнул Пашин.