Евросоюз отказался финансировать модернизацию портов Латвии. Министр транспорта Талис Линкайтис признал: прежнего «расцвета гаваней» не будет. Обстановка сложная, российский транзит все больше идет через собственные хабы. Сказывается и спад в экономике из-за эпидемии. «Лошадка» экономики «Позиция ЕС предельно ясна: порты должны финансировать эти работы (по модернизации. — Прим. ред.) из своих средств», — рассказал Линкайтис латвийским журналистам и подтвердил: инфраструктура Лиепае и Вентспилсе не в лучшем состоянии. Денежный вопрос особенно актуален, ведь грузопоток в портах Латвии в первом полугодии 2020-го уменьшился на треть, а транзит — наполовину. Ситуация не новая. Еще в 2019-м Джеймстаунский фонд констатировал: объемы падают. В Риге грузооборот за девять месяцев 2019-го сократился на 8,7%, в Лиепае — на 5,1%, в Таллине — на 8,3%. За первую половину того же года российский трафик через эстонские, латвийские и литовские морские порты уменьшился на 12,4%. Зато увеличился грузопоток в российских хабах в Финском заливе. В Приморске — на 16,7%, Усть-Луге — на 7,3%, Высоцке — на 5,3%. И Москва продолжила сокращать перевозки через порты Латвии, Литвы и Эстонии. Причем об этом предупреждали. Так, в 2019-м депутат латвийского сейма и бывший министр экономики Вячеслав Домбровский отмечал: «Транзит долгое время был основной «лошадкой» латвийской экономики: почти каждое десятое рабочее место, треть от всего экспорта услуг и так далее». Он напомнил, что с 2011 года в логистику республики инвестировали почти полмиллиарда евро, деньги дала Европа. Перед Ригой стояла цель — удвоить объемы перевалки к 2020-му. «Увы, грузооборот не только не удвоился, но и несколько снизился», — говорил Домбровский. Латвия, по его словам, потеряет не только выручку, десятки тысяч рабочих мест и бюджетные доходы. «Это также значит, что железную дорогу придется полностью содержать или пассажирам, или налогоплательщикам. Ну или ее можно просто разобрать — уверен, литовцы это сделают бесплатно, чтобы точно и навсегда избавиться от конкурента», — сообщил парламентарий коллегам. Суть проблемы, полагал он, в том, что нынешнее правительство Латвии «хочет и на российском транзите зарабатывать, и вести себя, скажем так, не по-соседски». Имитация бурной деятельности Домбровский как в воду глядел: в первом квартале железнодорожный грузопоток в Латвии снизился относительно аналогичного периода 2019-го на 48,7%. «В руководство Latvijas dzelzcels (местный железнодорожный оператор. — Прим. ред.) назначили тех, кто легко отказался от европейских 380 миллионов евро на электрификацию железной дороги, навсегда отдав транзит Клайпедскому порту», — негодовал публицист Бен Латковскис. Впрочем, Клайпедский порт в соседней Литве еще до эпидемии зафиксировал уменьшение грузопотока почти на 17%. Тенденции были настолько очевидны, что в феврале министр промышленности и торговли России Денис Мантуров объявил о приостановлении деятельности торгпредств в Вильнюсе, Риге и Таллине. Он пояснил: в Москве хотят избежать «имитации бурной деятельности». «Мы же понимаем, как сейчас складываются наши торгово-экономические отношения», — добавил Мантуров. В Эстонии железнодорожники тоже отметили спад перевозок. «Транзитные грузы — 3,5 миллиона тонн — падение около 12%. Пассажиропоток снизился на 25%», — сообщал председатель правления оператора республики Eesti Raudtee Эрик Лайдвеэ, отчитываясь за первые пять месяцев года. Дорого, но эффективно Политолог Александр Носович видит в этом неизбежную расплату за модель политического поведения, выбранную Вильнюсом, Ригой и Таллином. «Надо было определяться между экономикой, ориентированной на Восток, и сближением с Западом на антироссийской почве», — замечает он. «Если промышленность и рыболовный флот в независимых государствах погибли почти немедленно, то логистика, как очень консервативная отрасль, сохранилась. Направления транзита формируются десятилетиями, а из России через прибалтийские порты он шел веками. И даже противостояние с Москвой не разрушило эти пути сразу, так велика была инерция», — объясняет Носович. После распада СССР Россия столкнулась с тем, что транзитные государства использовали инфраструктуру, доставшуюся от советского времени, как инструмент политического давления. Это касается и украинской газотранспортной системы, и морских портов Прибалтики. «Монополия позволяла и проводить антироссийскую политику, и шантажировать перекрытием потока товаров, — продолжает Носович. — Поэтому Москва отнеслась к строительству транспортной инфраструктуры в Северо-Западном федеральном округе как к вопросу стратегической безопасности. Процесс дорогостоящий, но эффективный». Попытки спасти лицо заявлениями о том, что на смену российскому транзиту придет китайский, оказались неудачными по чисто политическим причинам, добавляет эксперт. «Вашингтон как раз поставил поддержку своих сателлитов в зависимость от отказа сотрудничать с КНР. Так что о перевозках из Китая было уместно говорить, может быть, вчера, но не сегодня», — подводит итог Носович. Директор международных программ Института национальной стратегии Юрий Солозобов напоминает: «прибалтийское окно в Европу» имело огромное значение для российской торговли. «Латвия, Литва и Эстония используются и для экспорта, конкурируя с российскими портами, и как офшоры — для отмывания денег», — рассказывает эксперт. Солозобов проводит параллели с 20-30-ми годами XX века: тогда страна Советов вела торговлю с капиталистическим миром через государства-лимитрофы. «Наш экспорт поддерживал экономику соседей, которые не были нам союзниками», — говорит он. Та же модель возобновилась и после распада СССР. На этот раз бизнес независимых республик вели не комиссары, а бизнесмены из России. Прибалты охотно закрывали глаза на некоторые нарушения финансовой дисциплины. Это повышало привлекательность транзита через Латвию, Литву и Эстонию. Но ситуация изменилась. В 2018-м премьер Юри Ратас потребовал от властей Украины исключить Эстонию из списка офшорных зон. Сеть по борьбе с финансовыми преступлениями Минфина США обвинила действовавший в Латвии банк ABLV в отмывании средств. В банке это назвали клеветой, но из него тем не менее вывели крупные средства. «Евросоюз намерен бороться с налоговыми гаванями, если речь, конечно, не идет о таких уважаемых территориях, как Люксембург или Монако», — дополняет Солозобов. По его мнению, прибалтийский транзит во многом действовал благодаря «жадности и непатриотичности некоторых россиян». «Спасибо надо сказать и нашему правительству, и Евросоюзу, который решил навести порядок в молодых демократиях. Брюссель научил всех родину любить», — заключает Солозобов. Теперь перед странами Прибалтики открывается новая эпоха: надо существовать в условиях, когда интересы Европы и России почти не касаются экономики Латвии, Литвы и Эстонии.